– Извините, девушка, как бы мне с вами приватнопобеседовать? – спросил он сдержанно, без своей обычной очаровательной улыбки.– Важное дело, поверьте. Это касается похищения вашего паспорта.

– А вы кто? – глядя исподлобья и постепенно трезвея,недоверчиво спросила Люда. – Вроде бы эта девка все равно убита, да? Что еще отменя надо? Ее уже бог наказал.

– Ее-то наказал, это правда, – кивнул Долохов, – но ведьсами говорите, что она была не одна. Тех троих тоже надо найти. Поэтому я быпопросил вас…

– А вы что, тоже из милиции? – уже чуть менее настороженноспросила Люда.

Долохов, наклонившись, что-то прошептал ей на ухо, и удевушки стали круглые глаза.

– А это надолго? – спросила она. – А то у нас завтра зачет,а мне еще готовиться…

– Через час отвезу вас домой, слово джентльмена, – приложилруку к груди Долохов.

Люда начала вставать, но Таня схватила ее за руку.

– Нет! – воскликнула она. – Я ее одну не отпущу! Я поеду свами! Мало ли кто вы такой, может, маньяк! Завезете Людку куда-то, а потом мнев морг придется идти ее опознавать!

Валентина покачала головой. Да… в таких случаях в застольеобъявляют: «Этому (или этой) больше не наливать!» Быстро закосела девочка. Илиона таким образом просто набивается в компанию, рассчитывая очаровать-такиДолохова? Ну и ну… Просто-таки штурм унд дранг. Долохову это определенно непонравилось, судя по его насмешливо изогнувшимся губам. Слишком уж эта Танянапористая. Неудивительно, что какой-то там всеобщий идол Гоша остался к нейравнодушен. Ну что тут можно сказать? Молодец, парень!

– Спасибо за комплимент, девушка, – хмыкнул Долохов. – Но явыразил намерение поговорить с вашей подругой достаточно громогласно. Здесьмасса свидетелей, которые меня явно запомнят. Так что можете за нее небеспокоиться. Что характерно, домой к себе я ее не повезу, посидим часик в«Бригантине», в квартале отсюда, а потом я доставлю Люду домой. Так что чао,бамбино!

Люда вообще не удостоила зарвавшуюся подругу даже взглядом.Просто повернулась – и пошла вслед за Долоховым.

Что характерно, не одна Таня провожала ихизумленно-обиженными глазами. С аналогичным выражением смотрели вслед Долоховуи Валентина с подошедшим к ней Максимом.

– Это что, типа, мы пешком домой пойдем? – спросил оннегодующе. – Ничего себе! Называется поматросил и бросил! Нас на бабу променял.С ума сошел, что ли?

– Говорят, седина в голову – бес в ребро, – попыталасьпошутить не менее негодующая Валентина. Конечно, она привыкла кнепредсказуемости своего соседа и приятеля, но не до такой же степени!Совершенно необъяснимо ведет себя! Неужели так уж запал на эту самую Люду? Вотуж нашел красотку, ничего не скажешь! Типичная инфузория туфелька, как говорилМаксим.

Раздался звон. Пронзительный, занудный.

– Макс, по-моему, это ты звенишь, – сказала Валентина.

Максим вырвал из кармана мобильник.

– Точно, я. Алло! Слушаю! Ой, пап, привет!

Валентина обернулась.

– Где тетя Валя? Знаю. – Максим расплылся в улыбке. – Рядомсо мной, а что? Ты ее потерял? Даю трубку.

Валентина приняла у него телефон:

– Алло?

– Слушай, ты меня извини, но что происходит? – послышалсявстревоженный голос мужа. – Где ты? Где эта женщина? Долохов о себе не давалзнать? Анька говорит, что тебя не видела целый день, что тут в подъезде чья-токвартира выгорела… Это не бред?! Ты когда появишься? Не забыла: я сегодня вМоскву еду?

– Е-мое… – простонала Валентина.

– И мое тоже, – ехидным тоном отозвался муж.

– Валечка, все, бегу домой, – затараторила она покаяннымтоном. – Сейчас вскакиваю в трамвай – максимум через полчаса буду, честноеслово, клянусь. Ну, пока!

Она протянула трубку Максу. Хорошо, что по сотовым телефонамне принято точить лясы и растабарывать тары-бары. Обменялись минимумоминформации – и все. Ее раньше не больно-то радовало, что Максин мобильникоплачивает Валентин, а сейчас подумала – нет худа без добра. Залесский вынужденпоберечь свои деньги и прекратить выволочку. А впрочем, муж не умеет сердитьсядолее пяти минут, так что, пока Валентина будет добираться до дому, успеетостыть. И как это ее угораздило забыть про эту Москву? Точно, Валентин упоминалпро поездку и вчера, и сегодня. Господи, да с тех пор столько всякогослучилось! Ничего удивительного, что Валентина все забыла.

Тем временем они с Максимом уже вышли в вестибюль, взяли вгардеробной свои пальто и куртку. Максим кое-как насунул ее на себя, помогодеться Валентине. Она попыталась протолкаться к единственному зеркалу, каквдруг кто-то тронул ее за плечо.

Обернулась – Ирина Петровна. Жена Олега Пластова…

Вблизи было видно, что ее жесткие, черные, короткостриженные волосы плохо прокрашены, в них очень много седых волос, особенно унеровного, небрежно проведенного пробора.

– Вы меня извините, – сказала Ирина Петровна с бледнойулыбкой. – Мне ваше лицо вроде бы знакомо, а вспомнить не могу. У Сережипреподавали какой-то предмет? Или вы мама кого-то из его друзей?

Валентине стало так неловко, что даже в жар бросило. Можетбыть, в вопросе Ирины Петровны не было никакого подтекста, однако нечистаясовесть заставила ее ощутить себя какой-то побирушкой, которая пробралась сюдаобманом, попила-поела, да еще уносит под полой стопочку блинов и рюмочку водки.Это, конечно, сущая дурь, тем паче что под полой у нее ничего не было,пожалуйста, проверьте! – однако несколько мгновений она стояла, глупо хлопаяресницами под пристальным взглядом очень темных глаз Ирины Петровны, и незнала, что ответить.

Максим, который мог бы прийти ей на помощь, сказав, чтоучился вместе с Сергеем, как назло, о чем-то болтал с двумя парнями и неподозревал о мучениях Валентины.

– Вы меня извините, – повторила Ирина Петровна. – Я грубоспросила, да? Я почему к вам подошла? Потому что с вами был тот мужчина,который девочку с собой пригласил. Вы его знаете? Имя, фамилию, адрес? Он порядочныйчеловек?