Одеваюсь в не самый любимый серый джемпер (зато удобный – скарманами на «молниях»), джинсы, вместо фасонистых сапожек – другие, покрепче,на низком каблуке. Вдруг придется снова откуда-то прыгать или куда-то бежать?Так, загранпаспорт, остатние невеликие деньги (ничего, завтра малостьразбогатею!) – все это по карманам.

Надеваю кожаную куртку. Может, она еще не по сезону, нодругой у меня нет. Не в шубке же каракулевой, отделанной мехом ламы, пускатьсяв путешествие! К тому же джинсы с ней никак не сочетаются. Куртка моя небольно-то утепленная, поэтому беру еще большой шарф.

Мобильник, мобильник надо взять. Заплачу денежки на вокзале,там есть пункт продажи карт. Мало ли что, вдруг понадобится срочно вызватьмилицию. Или «Скорую». Себе самой… Ха-ха, это я шучу так.

Ну, вперед и с песней!

Звоню на пульт, включаю сигнализацию и выхожу за порог,подавив искушение присесть на дорожку. Долгие проводы – лишние слезы. Плакатьне над чем. Я намерена не позднее завтрашнего вечера вернуться домой. Ипродолжить кампанию по спасению себя от коварных злодеев, которые…

Ладно, хватит душу растравлять. На курс!

Мой курс сначала лежит в химчистку и на почту. Они находятсяпо соседству, на улице Ванеева, в пяти минутах ходьбы от дома. Сдаю шмотки вчистку, потом на почте отправляю дискеты – бандеролью – и квитанцию в конвертепредъявителю загранпаспорта такого-то, до востребования, в почтовое отделениеаж в Зеленом городе. Это пригород Нижнего, и ездить туда всяко приятнее, чем вСормово или на Автозавод. Обратный адрес не пишу. Если я не смогу забрать своюкорреспонденцию, то причины тому могут быть только самые клинические. Илипосадят, или убьют – выбор невелик. В первом случае ни к чему лишние уликипротив себя же. Во втором – мне вообще все будет ни к чему.

Умирать теоретически неохота. Сколько еще романчиковнаписать можно было бы… Не всплакнуть ли все-таки, а? Слезы – вот они, прямо наресницах висят.

Интересно, если меня все же прикончат в финале этойнеобъяснимой, безумной истории, кто-нибудь обо мне хоть погорюет? Михаил –однозначно нет. Игорь – аналогично. Ну, разве что в издательстве пожалеют обавторе. А может, порадуются, что не надо будет больше читать моихблагоглупостей – да еще деньги за это платить. Один только «бесподобныйпсихолог» слезу утрет над ранней урной…

Я представляю себе эту картину – и вдруг начинаю глупо идовольно громко хихикать. Нервы, конечно, просто с цепи сорвались!

Поскорее выметаюсь из почтового отделения, где народ ужепоглядывает на меня дикими глазами, и бегу догонять маршрутку, которая идет наСоветскую площадь. Там наш паспортный стол. Мне же надо срочно подать заявлениеоб утере паспорта!

А потом – на вокзал.

D-x-NV

Расшифровка видеозаписи.

– Вы сообщили, что ваш приятель Артем Черемухин, которому вырассказали об оставшемся колесе, предложилвскрыть именно для проверки егосостояния, так? Может, он высказал предположение, что колесо использовалось вкачестве контейнера для перевозки груза? Или эта мысль все-таки пришла в головувам?

– Да ни мне, ни ему даже мысли такой прийти не могло! Даесли бы я знал, что там возил, в этих колесах, разве я связался бы с ними? Даникогда в жизни!

– Успокойтесь! Продолжим разговор. Что было в пакетах?

– В них лежали такие синие свертки, примерно граммов подвести-триста весом. Вернее, голубые, а не синие. Вообще создалось впечатление,что это простыня разорвана или пододеяльник. Или наволочка. Ну вот знаете,ивановское ситцевое постельное белье? У меня мать как раз купила, красивоетакое, потом постирала его – и изругалась вся, говорит, оно одноразовое,во-первых, полиняло, стало тряпка тряпкой, вся красота в стирке сошла, аво-вторых, оно садится. Мать купила двуспальный комплект, ну а после стирки он сталполуторный. Я почему-то когда на те свертки посмотрел, сразу вспомнил про этопостельное белье. Мы взяли один пакет, развернули тряпку, а там еще пакетикитипа из тетрадных клетчатых листочков. Десять штук. Открыли – внутри лежитпорошок белый, мелкий-мелкий. Артем сказал, что это может быть кокаин.

– Почему, вы не спросили?

– Спросил. Артем ответил, он не видел ни кокаин, ни героин,ни метадон, только вроде бы у кокаина самая мелкая структура, его через носведь вдыхают. А этот вообще был очень… тонкий, даже не как сахарная пудра, амельчайший такой порошок. Белый-белый, ну не как снег даже, а еще белее, стаким синеватым отливом. И будто с бриллиантовым блеском.

– И что было потом?

– Артем сказал, что это может быть наркотик и от него надоизбавиться. Мы сначала решили его просто выбросить, потом Артем говорит, авдруг это не наркотик? Надо показать его человеку, который хоть что-то в этомделе понимает. Чтобы он сделал химический анализ.

– Приходила ли кому-нибудь в голову мысль обратиться по этомуповоду в милицию?

– Нет, а зачем?

– Ну как же? Все-таки к вам попала чужая вещь, наполненная,мягко говоря, содержимым весьма подозрительного свойства…

– Да? Чего подозрительного-то? Мы ж не знали, что это такое.Но если там и в самом деле оказались бы наркотики, разве я похож наненормального, который сам себя за ручку на нары ведет? Зачем мне на себя жедоносить? Кто бы поверил, что это не мое?

– Вот как раз если бы вы сами сдали колесо и его груз, товам поверили бы, что порошок не ваш.

– Ага, и допросами замотали бы!

– А сейчас вы чего добились своими неразумными действиями?

– Ну… я… Всякое бывает в жизни! Не повезло. Я так считаю!

– Хорошо, продолжайте. Вы остановились на том, что Черемухинпредложил показать порошок человеку с химическим образованием для проведенияанализа. Так?