– Так. Я спросил, где же взять такого человека. Артемсказал, что у него есть знакомый студент с химбиофака универа, Шурик Осташко, имы можем его попросить. Он будто бы в какой-то лаборатории работает по вечерам,у него под рукой оборудование и все такое. Артем прямо от меня позвонил Шурику,тот согласился сделать анализ, и мы сговорились, что подъедем к нему. А это какраз было воскресенье. Мы условились встретиться на музыкальном рынке околомагазина «Мелодия». Пока мы там ждали Шурика, ходили, смотрели пластинки, всмысле, лазерные диски музыкальные, и Артем сказал, что тут в этой толчее можночерт-те что продать, хоть пластинки, хоть оружие, хоть наркотики. Мыпосмеялись. Тут пришел Шурик. Мы отдали ему пакетик, купили диски, какиехотели, и разошлись. Мы договорились, что будем ждать от Шурика звонка. Прошлодва дня или три, мне позвонил Артем и сказал, что анализ готов, что это именнонаркотик, причем ни в каких справочниках Шурик его не нашел, но кое-что можетсообщить относительно его названия. Но это не телефонный разговор. Мы решиливстретиться в тот же вечер у Шурика, который живет около Кардиоцентра. Немногопивка выпили у него и пошли гулять в Щелковский лес. И Шурик сказал, что у егоотца (а он какое-то светило в области токсикологии, ну, специалист поотравляющим веществам, в том числе и по наркотикам) когда-то был знакомый, онив универе вместе учились, и этот знакомый был гениальный химик. Он считал, чтомозгу человека иногда не хватает силы, то есть эта сила спит, и надо еепробуждать. Он изобрел такое вещество, которое и должно было это делать. Ну иотец Шурика его спросил, почему он не обнародует свое открытие. А тот человекему ответил, что если изменить там степень нагревания или охлаждения чего-то,хрен знает чего, то получается наркотик, который имеет разрушительныепоследствия для организма, типа кто его попробует, тот впадает в классныйэкстаз, все ощущения обостряются, и привыкание возникает очень не скоро, не какс остальными наркотиками, то есть одно удовольствие. Но если человек не знаетмеры, неправильно эту штуку принимает, то все болезни, к которым он расположен,ну, к примеру, давно залеченные аденоиды или вообще воспаление коленнойчашечки, – все жутко обострится. Ну и как-то это изобретение у него сошло нанет, он его никому не предложил и то ли уехал куда-то, то ли умер, Шурик точноне знает. Но это было давно, лет пятнадцать назад. А почему Шурик вообщевспомнил о том разговоре, так у отца в альбоме есть фотография этого мужика, итам надпись, ну, типа дорогому Коле от друга Пети, или что-то вроде, я же незнаю имени изобретателя, а внизу наискосок написана формула химическая. И она совпалас тем анализом, который сделал Шурик. Но тут дело не только в формуле, там естьеще какие-то особые условия нагреванияили охлаждения, черт его знает, поэтомуШурик сказал, чтовосстановить сам, например, это вещество вряд ли сможет…

– Ваш знакомый называл имя и фамилию человека, которого онсчитал изобретателем этого наркотического вещества?

– Нет.

– А само вещество называл?

– Да, только я забыл название. Такое странное слово… типабензин, что ли.

– Посмотрите сюда. Я пишу три названия. Если какое-то из нихпокажется вам знакомым, отметьте его, подчеркнув.

– Вот! Вот это слово! Точно!

Допрашиваемый из трех предложенных выбирает слово, которое внаших протоколах обычно обозначается литерой «D».

– Что было потом?

– Потом Артем сказал, что если это вещество и впрямь такоекайфовое, то не худо бы его попробовать. Главное, что оно не вызываетпривыкания, а то он очень боится подсесть на иглу. Тогда Шурик засмеялся исказал, что уже готово, мы все его попробовали: он подмешал эту штуку в нашепиво, которое мы у него пили. Я сначала не понял, ну, не знаю, как бы неповерил, спросил: а в чем же кайф? Я думал, мы начнем «улетать», ну, понимаете,как нарки «улетают». А Шурик ржет и говорит: как ты думаешь, мы сколько временипо лесу гуляем? Я говорю: ну, наверное, полчасика, от силы минут сорок. Онговорит: ты на часы посмотри. Я смотрю – уже шестой час. А мы ушли где-то вдва. Уже темнело. И только тут до меня дошло, что мы вообще времени незамечали. А практически ни о чем ведь не поговорили! И все это время мымотались туда-сюда, ни усталости не чувствовали, правда, какая-то сила быланеобычная во всем теле! Шурик говорит: это ерунда, я его слишком сильно пивкомразвел, вообще, видимо, эта штука с пивом не стыкуется, ее надо нюхать, тогдаполучится полный улет. Вы, спрашивает, привезли еще? А то у меня все кончилось,я часть на анализ извел, остальное вам скормил. Ну, тут мы с Артемом озверели.Натурально. Во-первых, этот френд нас без нашего согласия накормил наркотой. Всмысле, напоил. Во-вторых, он извел весь порошок. Мы ему огромное количествопринесли, граммов двадцать, это точно! А главное, насчет обострения. У Артемааллергия страшнейшая, сенная лихорадка, он в июне вообще никакой. А у меня хроническийхолецистит – что мне теперь, от цирроза печени загибаться? Этот гад насподставил, слова не сказав. Подверг смертельной опасности! Ну, мы Шурика за этомалость попинали, закопали его в сугроб и ушли. Решили с ним больше дела неиметь.

– Что значит – закопали в сугроб?

– Ну, зарыли в снег, а мы его когда пинали, то ногу емуповредили, он встать не мог. К тому же он крепко поплыл, мы еще как-то что-тосоображали, а он уже отключился от той штуковины, которую в пиво набуровил.Лежит, хохочет, счастливый такой! Мы его закапываем, а он блаженно стонет,будто кон… Ну, словом, кайф ловит напропалую. Мы ушли – я, слава богу, хотьпомнил, где тачка стоит, мы сели в нее – и все. И тут на нас тоже накатило!

– Что значит «накатило»?

– Ну это ощущение я ни с чем не могу сравнить. Море поколено. Такое счастье, просто не передать! Мы с Артемом аж плакали от восторга.И такая сила, и смелость, казалось, сейчас бы все мог сделать! Как будто тыстоишь на громадной высоте и все, ну абсолютно все про всех тебе известно. Ипро прошлое, и будущее, и мысли каждого человека. Ты – бог! Но это длилосьнедолго, минут десять. Наверное, и правда эта штуковина с пивом не сочетается.Мы кое-как отошли и поехали домой. Но меня потом отходняк бил непередаваемый.Тошнило, все кости ныли, голова раскалывалась.

* * *

– Ну что, Людмила? Еще парочку желе?