При этом нужно иметь в виду, что такие способности, какпунктуальность (ну хотя бы прийти на запланированную встречу вовремя), — этотоже способности, а не только «моральные качества». Человек может бытьудивительно симпатичным, очень хорошим, просто золотым и бриллиантовым —но при этом хронически опаздывать, терять деньги и срывать все и всяческиепланы. Такие качества, как честность, умение «держать слово» и т. п.,являются чем-то средним между «талантами» и «моральными нормами». Во всякомслучае, это что-то такое, что зависит не только от наших добрых намерений, ночто еще и «уметь надо».

Гаврилов снова напомнил мягко:

— Так почему тогда не доверяют друг другу русские? Яспрашиваю как скиф, учти.

— Потому что считают друг друга ни к чему неспособными. Многие современные русские люди (особенно подвизающиеся в областибизнеса) думают о своих согражданах крайне скверно, полагая, что все они илипройдохи, или растяпы, но в любом случае мало на что годятся. Прежде всего этокасается так называемых «деловых качеств», отчасти также и моральных. При этомнедоверие друг к другу нисколько не мешает «хорошим отношениям»: можно ведьсчитать окружающих, как бы это сказать… добрыми, симпатичными, безобидныминеумехами. В некоторых кругах такое отношение друг к другу довольно-такираспространено. «С хорошими людьми хорошо водочки выкушать, пивкомотполировать». Но «дела делать» предпочитают (при возможности) с «западниками»или, на худой конец, с какими-нибудь «евреями», потому как «хоть и обманут,сволочи, зато не подведут».

Бабай-ага подумал, сказал с чувством:

— Нет, лучше пойду в иудеи!

Денис-из-Леса слушал Крылова краем уха, постоянно прислушивалсяк звукам из комнаты, даже от шумного окна отсел, наконец поднялся, сказал свиноватой усмешкой:

— Что-то Тора долго нет. Пойду загляну…

— Заглянь, заглянь, — посоветовал Откинсаркастически. — Не очень глубоко только забирайся.

Денис-из-Леса исчез, а Крылов поморщился, сказал громче:

— То есть русские люди не доверяют другим русскимлюдям, поскольку не верят в их (и свои тоже) возможности и способности (какделовые, так и моральные, например, «способность держать слово»). Оправданно литакое отношение друг к другу? Да сколько угодно. Но тут есть одна тонкость: мыведь не только нарываемся на это, но и сами способствуем. Люди (иногдабессознательно) ощущают, чего от них ждут (не «хотят», а именно ждут — эторазные вещи), и так же бессознательно подстраиваются под «ожидания». Если стоскливой обреченностью ждать, что «опять обломят», то всенепременно так оно ибудет. Недоверие (даже бессознательное) плодит поступки, оправдывающие этонедоверие, — что, разумеется, воспринимается как подтверждение того, чтооно было оправданно.

Он сделал паузу, отхлебнул пива, а Гаврилов сказал мягко:

— Это верно, ибо человек, не доверяющий другим, ноостро ощущающий свою к ним принадлежность, в конце концов начнет и к себеотноситься с известным недоверием. Сознательно на эти темы он, конечно, неразмышляет, но где-то в подсознании начинает шевелиться такая мысля: «Они незаслуживают доверия, они ничего не могут и не умеют. Я принадлежу к ним, ятакой же, как они. Значит, и со мной что-то не в порядке».

— Хорошо сказал, — согласился Крылов. — Этотчеловек все свои ошибки и неудачи начинает понимать (опять-таки вне ума, где-тотам на дне сознания) как проявления «изначальной порчи» (например,принадлежности к «нашему бедному-несчастному-больному народу»). То есть мы большевообще не должны возвращаться к дискуссиям про этот обреченный народ! Он ужчересчур бедный, несчастный и больной! Можно бы и вытащить из болота… но на фигстараться, когда на этом географическом пространстве мы развертываем державускифов? А русские пусть останутся в древней истории, как гиксосы да всякие тамполяне с древлянами!

Через открытую дверь было видно могучую фигуру Тора: вышелполуголый на кухню, там оделся. Слышно было, как хлопнула дверца холодильника, наконецявился, прижимая к груди запотевшие бутылки.

— Еще с уродами надо решать, — напомнил он. —Многие спрашивают насчет уродов!.. Мы ж теперь главный штаб скифизации, надочто-то решать!

Крылов посмотрел на него холодновато, но пиво из рук принял:

— А сам ты как считаешь?

— С уродами понятно, — ответил Тор, незадумываясь. — Дебилам весело жить не запретишь, но можно сделать, чтосмеяться им не захочется. Мы, скифы, это сделаем. Всех под нож! Сразу десятокворон одним камнем: и генофонд почистим, и финансовое бремя со страны снимем, иполитических противников… чик ножом по горлу — и лапти кверху!

— Самых могущественных противников, — подтвердилKlm с хмурой усмешкой, — это сообразуется не только с нравами скифов, но ис самыми демократическими установками. Только при демократии противникиудушаются не так явно. Но вот что мне не нравится… Скифы убивали своихстариков!

Тор оскорбился:

— А разве нам кто-то велит их убивать? То были однискифы, мы — другие. Да и те старые сведения можно объявить ложными. Малоли что о скифах писали! Сами скифы о себе письменных свидетельств не оставили.Все, что о них знаем, это все со слов их злейших врагов! А что враги могутсказать хорошего?

Гаврилов сказал озабоченно:

— Все верно, все верно, кто спорит? Но дело в том, чтосо стариками в самом деле сейчас проблема. Во всем мире проблема, но богатыестраны еще как-то тянут… хотя уже стонут, а у нас хребет вот-вот подломится.Еще пятьдесят лет назад, это всего миг, у нас был один пенсионер на десятерыхработающих. Сейчас на двух работающих — один пенсионер. Которому надо нетолько платить пенсию, но и выпускать для него массу особых лекарств,непригодных остальному населению, строить для них дополнительные больницы срасширенными отделениями геронтологии, чего раньше не делали… Не будуперечислять, скажу, что дальше будет еще хуже: через пятнадцать-двадцать лет накаждого работающего придется по пенсионеру. Этого не выдержит экономика дажесамых богатых стран.

А Откин буркнул:

— А если учесть, что пенсионеры имеют право участвоватьв выборах, то понятно, что править будут они. И только в своих интересах.Ребята, Klm прав, хоть и ротмистр. Что значит, вовремя из армии смылся. Спроблемой стариков что-то делать придется. Ни одна партия, что идет к власти,не может обойти этот больной вопрос…

Крылов помолчал, сердце предостерегающе стукнуло.Поинтересовался как можно безразличнее:

— Ни одна?

— Ни одна, — подтвердил Откин.

— Это старые молчат, осторожные. Зато новые должнычто-то сказать, у них борьба за массы. Что сказал глава партии «За равныевозможности»?

— Алексей? — удивился Откин. — Да, ты прав,ему отвечать пришлось. Правда, никто бы не догадался задать этот неприличный,даже непристойный вопрос, но раз уж я оказался в нужном месте и в нужное время…Как он увиливал, как увиливал! Это надо было видеть. Не дурак, как его дебилы,понимает, вопрос опасный…