Откин сказал воспрянувшим голосом:

— Ага, понятненько. Я, значит, пороюсь в словаре Даля.Попробую нарыть этих героических поговорок! А то все чаще теперь слышишь: небудь героем, оно тебе надо, плюй на все и береги здоровье…

— А я песни, — сказал Ласьков. — У меня,помню, на двух дисках попадалось что-то из старого.

— Сборники «Песни наших дедов»? — спросил Откинсаркастически.

— «Лучшие песни тысячелетия», — ответил Ласьковуязвленно. — Ну как? А из коллекции твоих дисков ни одна песня не доживетдо конца недели.

Явилась Кунигуда, сменила тарелки, в большую вазу насыпаласоленых орешков. Оглянулась на распахнутую дверь — видно на ложераспластавшуюся как камбала Ольгу, сказала со смешком:

— Хорошо летчику, прилетает на аэродром, а там егодевушка ждет! Хорошо машинисту: приезжает на вокзал, а там его девушка ждет. Хорошоморяку — приплывает в порт, а его там девушка ждет! Плохо только девушке:то на аэродром, то на вокзал, то в порт… Но кому-то повезло: все собрались водной квартире.

* * *

На сайте бушевала буря на скифскую тему. Лилия сбивалась сног, пришлось добавить еще два форума, по темам. На скифов неожиданно возникламода, на московских улицах среди молодежных банд рокеров и байкеров появились икрутые ребята с надписями на майках: «Да, скифы — мы!» Их сторонились дажеблатные: скифы оказались без тормозов вовсе.

Но его мысли все возвращались к Яне. Он никогда не спрашивалничего об Алексее, хотя, как понимал с жутким холодком сладкого отвращения, Янаответила бы честно и просто, как все, что она говорила и делала. И рассказалабы все с подробностями.

Крылов ощутил, что он все еще чуточку отстает отстремительно нарастающего раскрепощения нравов. Может быть, потому, что онвсе-таки технарь, а Яна из гуманитариев, что во все времена отличались свободойнравов, а за ними покорно шло все остальное человечество.

Да, он знал, что редкий начальник не попользуется своейсмазливенькой подчиненной, но Яна в прошлый визит с простодушием деревенскойдурочки преспокойно рассказала, что, когда пришлось устраиваться в местнуюкунгурскую газетку, пришлось отсосать у всех мужчин, начиная с главного икончая грузчиками. И что в любое время ставили и пользовали, пока поднималасьпо служебной лестнице. И что служебная лестница в первую очередь даетвозможность отсекать всех тех, кто оказывается ниже. В конце концов сталазамглавного, и уже только тот ее мог пользовать «по праву», остальныхотшвыривала одним презрительным взглядом… Не потому даже, что неприятные —мужчины как мужчины, а просто на фиг ей это нужно, лишние… не то чтобы дажехлопоты, а так — лишние движения.

Крылов перевел тогда было дух, главный редактор — этовсе-таки не вся редакционная кодла, но Яна без паузы сообщила, что рамки тойгазетки стали узки, она перешла в издание покрупнее, с большим тиражом, чтовыходит на хорошей офсетной бумаге, с глянцевой обложкой, и ее отделения ужеесть в шести крупных городах страны…

Он стиснул челюсти, смолчал. Мелькнула мысль, что неплохо бысамому стать главным, иметь свою газету — роскошную, на офсете! — итогда бы никто другой…

Но тут же вспомнил, что даже в Кунгуре она брала интервью уразличных деятелей, начиная от мелких политиков — к крупным ходят рангомповыше — и кончая вожаками мелких банд. Как-то без стеснения упомянула,что для того, чтобы разговорить одного хмурого деятеля, отсосала у него, послечего он расслабился и выложил ей на два интервью, на редакционной планеркематериал отметили как удачный.

— А, черт, — пробормотал вслух, — не газетубы… А если газету, то главредом ее! Чтобы на интервью других, а сама только потелефону да по Интернету…

И тут же пришла отрезвляющая мысль, что, для того чтобы еесделать главредом, надо иметь газету в собственности. Но чтобы иметь газету всобственности, кем надо быть самому?

Из комнаты донесся скрипучий голос:

— Ты мне, Костик?

— Спи, — крикнул Крылов раздраженно. То дед не слышит,когда орешь прямо в ухо, то улавливает, едва пошлепаешь губами. — Это я сзелеными человечками разговариваю!

— А-а-а, тогда ладно, — ответил дед. — Еслиустанешь их ловить, позови. Помогу.

Затихло, а его мысли снова вернулись к Яне. Он зло пиналсебя ногами, обзывал червяком и всякими дурными словами, бросал в грязь итоптал, как нечто совсем уж ненавистное и мерзкое, но устыживался ненадолго,тут же ловил себя на постыдном перелопачивании последнего свидания.

Она спит с Алексеем! Не просто позволяет себя пользовать вовсех вариантах, как позволила ему, даже сама пошла навстречу, а спит с ним,кладет голову ему на грудь, обхватывает рукой за шею, закидывает на него ногуво сне.

Спит — это важнее, интимнее, чем простой коитус.Правда, у нее в Москве нет где жить, но могла бы и с ним, вот в его комнате.Дед в одной, они — в другой. Но ей это и в голову не приходит. Почему? Дапотому, что Алексей в ее глазах явно сильнее. Они только языками чешут одревнем величии скифов, по-детски грозятся восстановить державу скифов…ха-ха!.. а вот Алексей действует сильно и напористо.

Партию зарегистрировал, активную агитацию ведет, уже даетинтервью… вернее, сам умеет найти концы, чтобы это свое интервью навязать ипроследить еще, чтобы интервью появилось в печати. А вот он все еще хлебаломщелкает, мечтает… интеллигент российский, что ни говори о разрыве с этойгребаной российскостью, тем более — с интеллигентностью.

Поймал себя на том, что старается доказать, будто им движетпростейшее мужское самолюбие, выросшее из собственнического инстинкта самца.Дескать, еще чуть — и сам бы бросил, а то и мог бы отдать, подарить, а тои просто забыть о ней за кучей дел, дела-то непростые, непростые! — но воттак позволить у себя отнять, ощутить себя перед другим самцом слабее в самомдревнем и мощном из чувств… нет, никогда!

Да, когда тебя пинком с работы, когда лопается банк с твоимиденьгами, бомжи спалят дачу, предаст самый верный друг — эти потеринесравнимы с той, когда у тебя уводят женщину. На все вроде бы есть причины:инфляция, сокращение мест, криминал, но когда уводят женщину, то этим другойсамец демонстрирует свое преимущество над тобой. Самым наглядным и неприкрытымобразом. И самым обидным. Оскорбительным. Нет, даже оскорбляющим.

На кухне заскрипело, это дед поднялся из кресла. Слышнобыло, как пошла вода из крана. Крылов прислушался, вон звякнул стакан, ещечуть… ага, журчание прекратилось. Уже два раза дед забывал закрывать кран.Правда, Крылов тоже забывает иногда, но это он, у него это от заморочек, а удеда может быть от склероза…

Он поморщился, в голову настойчиво пихались гадкие слованасчет старческого маразма, у деда не может быть маразма, он орел, мужчина,такие мрут на бегу, на лету… но в сознании глубоко сидело знание, чтопрадедушка умирал прикованный к постели, ходил под себя, и так продолжалосьчетыре долгих года, а бабушка умерла совсем недавно, всего три года тому, тожебыло нелегко…