Глубоковы бросились к перилам и почти одновременновоскликнули:

— Твоя подруга — Лютикова?!

— Людмила, — пролепетала Ася. — Вон она, ссобакой…

Мила только теперь поняла, что в руках у человека в черномнаходились вовсе не оружие, а видеокамера. Недоумению ее не было предела.«Может быть, это какое-то совпадение? И этот тип собирался лезть вовсе не комне?» Однако когда милиционеры повернули его на спину, Мила поняла, что этовсе-таки к ней.

— Едрена вошь! — выругалась она, пытаясь зажатьразлаявшейся Мухе пасть двумя руками. — Это ведь Шпатциков!

Алюминиевый бидон, к счастью, не сломал ему шею, поэтомуЛеопольд Вельяминович довольно быстро пришел в себя.

— Сегодня полнолуние, — объяснил он всем желающим,продолжая лежать на полу со скрещенными на груди руками. — Скоро два часаночи. Вот я и подумал, что подсмотрю секрет — как она ее варит.

— Кого? — не поняли милиционеры.

— Да мазь же, мазь! Вороны уже не каркают.

— Псих, — констатировал Витягин, обнимая жену Мусюза плечи. — Самый типичный помешанный.

— Скажите им! — потребовал облаченный в черноеШпатциков, обращаясь непосредственно к Миле.

— Он не псих, — охотно подтвердила она.

— Почему же тогда он полез ночью на чужой балкон свидеокамерой? — ехидно спросила Муся.

— Потому что у него геморрой, — всплеснула рукамиМила. — Неужели так трудно понять? Геморрой.

— Ужасное заболевание, — прокомментировалШпатциков. — Вы перестаете интересоваться жизнью и думаете только о стуле.

Милиционеры изумленно переглянулись, не зная, по всейвидимости, что предпринять.

— Кто будет писать заявление? — спросил Витягин уМилы. — Вы или я?

— О чем? — живо поинтересовался Шпатциков. —О том, что у меня было защемление и я полез на стенку?

— Людмила Николаевна! — крикнул с балконаКонстантин. — Может быть, вас все-таки отвезти к сестре?

— Да-да, отлично, мы с собакой поедем к сестре! —согласилась Мила, усиленно кивая головой. — Это ничего, что третий часночи, думаю, она не рассердится!

Ольга действительно не стала сердиться. Она быстро уложилаМилу в кровать и убежала согревать постель Николаю. Да и утром, раскрыв глаза,Мила увидела сначала не ее, а маму, которая уже соорудила на голове сложнуюприческу и накрасила губы.

— Милочка! — сообщила она. — У нас в домекто-то гавкает. Ты не знаешь, кто бы это мог быть?

— Да, мамочка, это овчарка, она поживет у менянесколько дней. Ее зовут Муха, и с ней, наверное, надо погулять, чтобы онаперестала лаять.

— Ладно, я скажу папе, — кивнула мама, ни капли необеспокоившись. — Надеюсь, она не кидается на прохожих?

— Если честно, мамочка, я просто не знаю. Но натумбочке лежит поводок, поэтому папа может пристегнуть Муху и не давать ей нина кого кидаться.

Вслед за мамой в спальне наконец появилась Ольга в шикарномпеньюаре.

— Извини, — сказала она, — что я ночью несмогла тебя расспросить: накануне мы с Николаем были в гостях и очень устали. Поваляемсяеще минут сорок. Если хочешь, подожди нас завтракать.

Мила слышала, как родители посюсюкали над Мухой и,пристегнув ее к поводку, куда-то ушли. Понежившись минут десять, Мила вылезлаиз постели и, прихватив полотенце, отправилась в ванную. Из-за того, что онашла босиком, шагов ее слышно не было. Вероятно, именно поэтому торчавший вкоридоре Николай ничего не услышал. Прежде чем сделать поворот, Милаостановилась поправить волосы, и тут увидела спину Ольгиного мужа. По егоповедению она сразу поняла, что он занят чем-то особенным. Чем-то, что он хотелбы скрыть от других.

Мила тут же спряталась за угол и осторожно высунула голову.Николай открыл встроенный шкаф, в котором хранилась старая верхняя одежда,вышедшие из употребления зонты и сумки. После этого встал на цыпочки, пошарилрукой по полке справа и вытащил из-за шерстяного шарфа пузырек. Открутилкрышку, достал оттуда что-то неразличимое глазу и, закинув в рот, быстропроглотил. Потом спрятал пузырек обратно и хотел было уже закрыть шкаф, когдашарф неожиданно упал на пол. Причем упал с глухим стуком, как будто в нем былочто-то тяжелое. Николай наклонился, чтобы водворить его на место, потянул заодин конец, шарф развернулся, и из него на пол выпала Ольгина сумочка. Та самаясумочка, которую у нее украли при нападении. Та самая, о которой она таксожалела, — с замком-поцелуйчиком.

Николай повертел головой по сторонам, и Мила была вынужденана какое-то время убрать свой нос, чтобы тот не попал в поле его зрения. Отизбытка чувств она закусила косточку указательного пальца. Когда Николайудалился и дверь спальни захлопнулась за ним, Мила рванула к шкафу и убедилась,что ей ничего не почудилось. Сумочка была там, но Мила не стала громко кричатьи требовать правосудия. Надо сначала все рассказать сестре, чтобы можно былосхватить негодяя на месте преступления. Неужели он в сговоре с бандитами? Апузырек? Может быть, именно там находится тот наркотик, поисками которого такозабочены братья-обманщики? Мила уже не сомневалась, что никакие они не Глубоководные.Только теперь она ощутила, что от этой фамилии за версту несет водевилем.

Откопав на полке пузырек, Мила с превеликой осторожностьюоткрыла его и, заглянув внутрь, увидела, что он доверху наполнен большимибелыми таблетками без запаха. Подозрительным казалось то, что сам пузырек былбез опознавательных знаков — на нем не было ни маркировки, ни этикетки, ничего.Мила осторожно вытряхнула одну таблетку на ладонь и опустила ее в карманхалата. Потом возвратила пузырек на место и отправилась в душ. Через пятнадцатьминут свежая, но мрачная, она уселась за кухонный стол и принялась шумноотхлебывать кофе из кружки.

Ольга с Николаем появились гораздо позже. Ольга быларумяная, томная и пахла маслом для растираний. Впрочем, она тотчас жепотянулась за сигаретами, и приятный аромат был задушен на корню.

— Сначала бы тебе стоило поесть, дорогая, — неслишком настойчиво посоветовал Николай. В отличие от жены он выглядел бледным инервным.

Мила уставилась на него вприщур, не в силах сдержать эмоций.Ольга стукнула ее ногой под столом и прошипела:

— Опять начинаешь? Прекрати!

— Нет-нет, что ты! Просто мне показалось, Николайчем-то страшно расстроен.

— Она права, — неожиданно ответил Николай, глядякуда-то в сторону. — Я расстроен.

— Еще час назад я бы сказала, что у тебя отличноенастроение, проворчала Ольга.

— С тех пор кое-что произошло.

— Что же? — хихикнула глупая Ольга. — Тыотлучился из спальни всего на пять минут…