— Дура! — выплюнул Орехов. — Придерживайязык, поняла? Чтобы, кроме меня, этого бреда никто не слышал!

— Хм, — сказала Мила. — Меня настораживаеттвоя реакция.

Она взяла Муху за ошейник и гордо начала спускаться вниз.Уже на первом этаже она поняла, что дверь квартиры Орехова так и незахлопнулась. Что, если он до сих пор в шоке?

* * *

Из машины, дежурившей напротив подъезда Милы, выпрыгнул АликЦимжанов и окликнул:

— Милочка! Радость моя! Подожди!

Мила, которая каждую секу??ду ожидала пули, ножа илиудушения, подпрыгнула от неожиданности и рассерженно осадила его:

— Алик! Будь же менее экспансивным, тогда, может быть,Софья успокоится сама по себе. Кстати, как она?

— Обошлось, — выдохнул Алик, жадно разглядываяМилу. — В последнее время ты выглядишь просто потрясающе!

— Это что, издевка? — мрачно спросила она.

— Ничего подобного. Пусть ты менее ухожена, но в тебе снекоторых пор горит жаркий огонь, который воспламеняет меня.

— Алик, зачем ты приехал? — с подозрением спросилаМила. — Если тушить горящий внутри тебя пожар, то я пас.

— Нет-нет, Милочка, я приехал попрощаться. Мы с Софьейуезжаем на месяц в Египет.

— Разве можно выдержать месяц на такой жаре?

— Ну, мы собираемся поселиться в отеле, — пояснилАлик. — В отелях имеются кондиционеры и холодильники, которые делают лед.

— Чудесно. Я должна порадоваться за вас?

— Как ты не понимаешь? Я приехал сообщить, что тебебольше не о чем волноваться!

— В каком смысле? В том, что ты увозишь Софью и мне ненужно беречь лицо?

— Нет-нет, поразмыслив, я пришел к выводу, что кто-тоохотится за нами, за нашей семьей. Меня хотели застрелить на балконе редакции,и тот же человек напал на Софью в лесу. Человек в черном. Ты же тут совершеннони при чем.

— Прости, но кто тогда душил меня ночью? —рассердилась Мила. — Кто подсыпал поганок в овощную смесь, хранившуюся вмоей морозильной камере? Кто убил Сашу Листопадова?

— Ах, да, действительно, ты ведь рассказывала мне потелефону. Но в любом случае тебе будет легче. Поскольку это другойубийца, — уверенно заявил Алик. — Какой-то совсем другой. Не мой. Тоесть не наш с Софьей. Возможно, просто такое совпадение: что одновременно твоивраги захотели прикончить тебя, а мои вознамерились расправиться со мной и Софьей.И из-за того, что все так совпало, ты и запуталась. Попробуй исключить человекав колготках на голове из своей схемы, и ты увидишь, как все здорово упростится!

Подбежавшая Муха принялась с остервенением нюхать брючинуАлика. Тот занервничал и раздраженно сказал:

— Фу! Фу, псина!

— Что-то у меля в голове ничего не упрощается, —призналась Мила. — Но я, так и быть, обдумаю твою версию.

— Но это еще не все. Милочка!

— Не все?

— Надеюсь, что, когда мы возвратимся из Африки,ситуация утрясется и мы наконец сходим с тобой в ресторан. Я просто сплю ивижу…

— Знаешь, Алик, — сказала Мила, которой постоянныйриск развязал язык. — Если бы ты действительно «спал и видел», то взял быв Египет меня. И уберег бы от опасности, и выразил свои чувства.

— А как же Софья? — остро глянув на нее, спросилтот.

— Софья осталась бы дома. Ты мог бы соврать, что едешьв длительную командировку в Набережные Челны или что-нибудь в этом роде. Вотэто был бы поступок рыцаря. А ты поступаешь, как свинья.

— То есть ты мне отказываешь? То есть, когда я вернусь,ты не пойдешь со мной в ресторан и все прочее?

— В ресторан, может быть, пойду, — ответилаМила. — А про «все прочее» можешь забыть навсегда,

— А если я буду ухаживать за тобой? — интимнопонизив голос, спросил Алик. — Ты не прогонишь меня?

— Посмотрим, — неопределенно ответила Мила,вспомнив о гонорарных ведомостях, которые подписывал Алик. — Надеюсь, тебедоведется действительно поухаживать за мной, а не за моей могилкой.

— Ах, ну что ты такое говоришь? — воскликнул Алик,делая вид, что речь идет о каком-то пустяке. — Кстати, почему бы тебе несъездить к сыну в Германию? Тоже своего рода страховка. Твой муж вряд ли будетпротив.

— Если ты пришел, чтобы дать мне бесплатный совет, то яв нем не нуждаюсь.

— Гав! — громко сказала Муха, усевшись возле ееног и подозрительно глядя на Алика.

— Чья это псина? — спросил тот, озираясь посторонам. — Она испытывает ко мне повышенный интерес.

— Псина моя. И это не интерес, а подозрение в твоейблагонадежности. Так что не будем целоваться на прощание даже символически.Иначе я за нее не ручаюсь.

Алик отступил на несколько шагов и вынужденно улыбнулся:

— Дорогая, я надеюсь, поразмыслив, ты поймешь всеправильно.

— Алик, мы знакомы с тобой столько лет, сколько я себяпомню. Я тебя понимаю правильно с первого раза. Ты меня, надеюсь, тоже.

Алик мгновенно помрачнел.

— Возможно, я принял неверное решение, —пробормотал он. — Можно, я позвоню тебе позже?

— До Африки или после?

— Твоя ирония меня ранит.

Муха склонила голову набок и вывалила язык.

— Мне кажется, она приглядывается к твоимштанам, — предостерегла Мила. — Садись поскорее в свой автомобиль.

— Мне не хочется расставаться вот так.

— Но это ты сам придумал расставаться, — не сталаутешать его Мила. На нее напала мстительность. Ей хотелось, чтобы другие тожечувствовали себя плохо.

Когда Алик уехал, Мила впустила Муху в подъезд. Та оченьбыстро обнаружила Бориса и прижала его к замаранной непристойными надписямистене.

— Нас с братом завтра с утра вызывают в милицию поповоду Саши Листопадова, — сразу же сообщил он, вжимаясь в стенулопатками. — Значит, вы просите не рассказывать всю, правду?

— Как ваша настоящая фамилия? — мрачно спросилаМила.

— Глубоковы мы. Борис и Константин. И стою я здесь,чтобы предупредить о том, что в вашей квартире засел тот тип, которыйизображает из себя неимущего ученого, Гуркин. Константин навел о нем справки.Все точно: он живет в достатке, ваш Гуркин. Константин хотел прижать его кногтю, но я не разрешил. Думаю, за ним стоит понаблюдать попристальнее, преждечем выкладывать карты на стол. Лучше пусть он думает, что вы ничего не знаете оего настоящей жизни. Так будет легче подловить его на чем-нибудь.

— Хорошо-хорошо, — успокоила его Мила, оттаскиваявозбужденную Муху. — Вот только как он попал внутрь? Я ведь ключей ему невыдавала! Это что-то новенькое…