— Как ты считаешь, мне стоит сказать ему, что я всезнаю о нем и его брате?

Ольга пожала плечами.

— Я бы на твоем месте спряталась. В том числе и от братьевтоже. Поезжай, дорогая, к Орехову.

— Мы ведь его тоже подозреваем! — попеняла Мила.

— Да, конечно, но не будет же он расправляться с тобойв тот момент, когда ты станешь у него прятаться?

— Почему? Устроить несчастный случай с феном в ваннойкомнате — пара пустяков для такого рискового человека, как Илья.

— Я позвоню ему и скажу, что ты едешь, —решительно поднялась Ольга. — Он не посмеет даже пальцем тебя тронуть.

— И ты вот так просто, допуская, что Орехов — убийца,отправляешь меня к нему? — не сдержала возмущения Мила. — Вместотого, чтобы умолять меня остаться?

— Хочешь правду? — спросила Ольга, напряженноглядя на свои тапочки.

— Разумеется.

— После того случая на дне рождения прадедушки я нехочу, чтобы ты слишком долго находилась с Николаем под одной крышей.

— Что я слышу?! — закричала возмущеннаяМила. — Я — в опале?! Из-за этого… этого… Ты?! Меня?! Отсылаешь прочь?! Аэтот…

— Кто-то недавно потрудился напомнить «этому», что мнесорок шесть лет, — ехидно сказала Ольга. — Ты моложе меня и гораздосвежее. Не хотелось бы стать свидетельницей томных взоров, которые мой мужбудет бросать в твою сторону.

— Пусть только попробует бросить, — пробормоталаМила с угрожающей интонацией в голосе.

Ольга, не слушая ее, направилась к телефону, попутно наступивМухе на хвост. Муха гавкнула, и Ольга едва не свалилась на пол отнеожиданности.

— Кроме того, у тебя теперь есть собака! —обрадовалась она внезапно пришедшей в голову мысли. — Когда будешь уОрехова, давай ей пробовать каждое предлагаемое тебе блюдо.

— Да если Муха по моей милости отравится, Гаврик меняраспнет, — рассердилась Мила. — Нет уж, лучше сразу отравлюсь я!Впрочем, у этого существа луженый желудок. Я сама видела, как она съела виннуюпробку, три окурка и полиэтиленовый пакет из-под скумбрии. Думаю, яд проскочитчерез нее, словно кусок масла.

Тем не менее ближе к вечеру она уже стояла на лестничнойплощадке новой квартиры Орехова и переминалась с ноги на ногу. Это стояниемогло бы надолго затянуться, если бы не Муха, которой надоело бездействие. Онапринялась бегать по лестничной площадке и подавать голос. Испугавшись, чтосейчас отовсюду повылезают соседи. Мила вздохнула и решительно нажала на кнопкузвонка. Леночка Егорова сказала, что у Орехова с его Гулливершей произошлакакая-то ссора. Можно надеяться, что он один и приютит «все еще жену» напару-тройку дней.

Когда Орехов открыл дверь и увидел за ней Милу, на лице егомелькнул ужас, который, впрочем, почти мгновенно сменился брезгливымизумлением.

— Это снова ты?! — воскликнул он, отступив на шагв глубь коридора.

— Кажется, я здесь первый раз, — обиделасьМила. — Что значит это твое «снова»?

— То и значит, что, договорившись о разводе, супругиимеют право на личную жизнь, — отрезал Илья. — Я же постоянно решаютвои проблемы.

— Решаешь? — взревела Мила, оскорбленная доглубины души. — И сколько же моих проблем ты уже решил?

Муха, растревоженная их возбужденными голосами, громкогавкнула, потрясла годовой, потом почесала задней ногой свой живот и,уставившись на Орехова, грозно заворчала.

— Зачем ты привела с собой чертову собаку? —рассердился тот, непроизвольно прикрываясь дверью.

В этот момент из глубины квартиры до них донессяраздраженный вопрос:

— Любимый, кто там? Куда ты пропал?

Мила еще не успела опознать этот голос, как егообладательница сама появилась за спиной Орехова.

На ней была шелковая «двойка» — широкие брюки и халатканареечного цвета, который, как про себя отметила Мила, ее, безусловно,старил.

— Леночка? Егорова? непроизвольно воскликнула она, сневероятным изумлением наблюдая за тем, как эта самая Леночка жестомсобственницы положила руку с грязными ногтями на плечо Ильи. — Какого…

Мила была потрясена. Илья никогда не жаловал Леночку. Заглаза он называл ее грязнулей и пачкулей, а также «волкодавкой», имея в видускрытые черты характера. Неужели все изменилось так быстро? Достаточно былоЛеночке захотеть…

— Ах, так вот зачем ты приходила на самом деле! —воскликнула Мила, поведя бровью. — На самом деле тебя интересовал не твоймуж, а мой. И мои планы относительно него.

Орехов потрясенно взглянул на Леночку. Вероятно, он дажепредставить не мог, что она побывала у его жены.

— По крайней мере, я поступила честно, — пожалаплечами та. — Я открыто спросила у тебя, собираешься ли ты разводиться. Повсему было ясно, что к Илье ты никогда не вернешься. Что он тебе больше ненужен.

«Тактическая ошибка, — злорадно отметила Мила. —Орехову подобное слышать неприятно. Это написано у него налицо». Впрочем, ондовольно быстро взял себя в руки.

— Вы что, собираетесь обсуждать меня в моем жеприсутствии? — с иронией спросил он. — Может быть, отложите этоприятное занятие?

— Пусть она подождет тебя в кровати, — мрачносказала Мила. — Мне нужно тебе кое-что сказать.

— У Ильи от меня нет секретов, — промурлыкалаЛеночка и потерлась головой о плечо Орехова.

Миле это не понравилось. Мухе почему-то тоже. Она заворчалаи задрожала верхней губой, показав зубы.

— Какая неухоженная собака! — презрительноскривившись, заметила Леночка.

— То же самое она могла бы сказать о тебе! —парировала Мила, выразительно уставившись на ее ноги.

На носке, который выглядывал из тапочки, зияла круглаядырка.

Леночка фыркнула и, пошевелив оголившимся пальцем, наконецотлипла от Орехова и уплыла куда-то в глубину квартиры.

— Забавно, — сказала Мила светским тоном, —как быстро у людей меняются вкусы.

— Мои вкусы неизменны, — парировал Орехов. —Просто теперь нет надобности их скрывать.

— Значит, ты всегда был без ума от Леночки, а мне вешаллапшу на уши только для того, чтобы польстить моему самолюбию?

— Что-то вроде того.

— Ну, ладно. В связи с тем, что я тут увидела, разговорпотерял всякий смысл. Прощай, Илья. Да, кстати, — внезапно вспомнила она,останавливаясь на ступеньках совершенно в духе лейтенанта Коломбо. — А выс Леночкой не боитесь афишировать свои чувства? Ведь дело Егорова еще незакрыто? Что, если милиция подумает, будто бы вы убили его, чтобы соединитьсвои судьбы? Возможно, и с деньгами у тебя не слишком плохо потому, что доляЕгорова вовсе не уплыла? А инвестор Дивояров — это так, ширма?