У Милы, как и у всех жильцов дома, был ключ от чердака,поэтому выбраться наружу, в сущности, ничего не стоило. «Спуститься по веревкес крыши пятиэтажного дома на балкон третьего этажа — разве это опасность? Посравнению с той, которой я подвергаюсь ежедневно?» — подумала Мила и пошлаискать подходящую веревку.

Замок, на который обычно была заперта чердачная дверь, былкем-то сбит и валялся на полу. Сама дверь оказалась прикрыта неплотно: видимо,кому-то потребовалось срочно пробраться наверх и недостало ловкости подобратьключ. «Хулиганы или?..» — подумала Мила, поправляя веревку, свисавшую с плеча.

Стараясь ничего не задеть, она в своих мягких матерчатыхтапочках на шнурках пробралась через все препятствия и вылезла на крышу.Присела и только собралась внимательно оглядеться, как прямо рядом с собойуслышала какую-то возню. Через секунду в поле ее зрения появилась невысокаяженщина, которая усердно привязывала толстый крученый канат к металлическомукронштейну. Женщина пыхтела и отфыркивалась. Вероятно, ей было жарко. Согромным удивлением Мила отметила, что на незнакомке был модный горнолыжныйкостюм персикового цвета с белоснежной оторочкой и высокие белые кроссовки,украшенные фосфоресцирующими вставками.

Мила хотела спрятаться обратно, но неожиданно оступилась, ипод ее ногой хрустнула доска. Женщина подскочила и, круто развернувшись,уставилась прямо на Милу.

— Привет! — сказала та, не представляя, чемобернется ночное знакомство на крыше дома. В принципе, она даже не удивиласьбы, если бы незнакомка достала из-за пазухи какую-нибудь пушку и наставила нанее.

Однако та, кажется, пришла в такое же изумление, как и Мила.

— Э-э-э, здравствуйте, — ответила она посленекоторого колебания. — Я вам чем-то мешаю?

— Что вы, что вы! — замахала руками Мила. — Ятут исключительно по делу. Вы, кажется, тоже?

— Да, вот… — залепетала незнакомка. — Мужсобирается купить путевку на горнолыжный курорт, а я ужасно боюсь высоты.Хотела тайком от него потренироваться. — Она глупо хихикнула.

— А я ключ дома забыла, — радостно совралаМила. — Одолжила у приятеля веревку. Придется лезть в квартиру черезбалкон. А вы куда — на крышу магазина?

— Нет, я, пожалуй, тоже на балкон, — обрадоваласьнезнакомка.

— Кстати, вас как зовут?

— Ася.

— Очень приятно, а меня Мила. Не хотите, чтобы я васподстраховала? — любезно предложила она.

— Мне бы, главное, как-нибудь сползти с краякрыши, — пожаловалась Ася — Там-то, под козырьком, наверное, будет легче.

— Да, тренировка должна получиться удачной!

Мила прикинула, что горнолыжница привязала свою веревкуточно над балконом квартиры, которую снимал частный детектив. «Вероятно, ейнужен пятый или четвертый этаж», — подумала она.

— Знаете, я, пожалуй, воспользуюсь потом вашейверевкой, чтобы два раза не привязывать, вы не против?

— Нет-нет, конечно, я не против! — воскликнула Асяи попросила:

— Подержите меня за воротник!

Мила охотно выполнила просьбу и взяла одной рукой Асю зашиворот, а другой вцепилась в подвернувшуюся под руку металлическую скобу. Асявстала на четвереньки и, тихо пискнув, сползла вниз.

— Отпускайте! — потребовала она.

Мила отпустила и, вздохнув полной грудью, подняла головувверх. Прямо перед собой она увидела большую желтую луну, испещренную елезаметными трещинками. Она была круглой, как мыльный пузырь, и лежала прямо накрыше соседнего дома. Внизу, на шоссе, натужно гудела ремонтная машина исуетились рабочие в оранжевых комбинезонах. Шум стоял изрядный, и можно было небояться, что кто-то из жильцов различит на этом фоне другие, более близкиешумы.

— Когда спуститесь на свой балкон, дерните заверевку! — громким шепотом попросила Мила, свесив голову с крыши.

Горнолыжница рассчитала все точно. Веревка тянулась внизтаким образом, что балконы оставались от нее буквально в десяти сантиметрахсправа. Не надо было прилагать особых усилий, чтобы оказаться там, где хочется.Через некоторое время Ася действительно подергала за веревку, показывая, чтоМила может ею воспользоваться.

Мила еще раз проверила узлы, потому что горнолыжницавыглядела мельче и тоньше, чем она, после чего повесила свой собственный канатна шею, поплевала на руки и проделала тот же самый трюк, что и Ася.

Она встала на четвереньки и, держась за веревку, сталапятиться назад. Несмотря на высоту, особого чувства страха она не испытывала —так, легкое волнение. Сползать вниз оказалось нетрудно. «Хорошо, что не надобудет подниматься обратно», — подумала Мила. Перед тем как выйти на дело,она открыла свою балконную дверь и рассчитывала именно через нее вернуться вквартиру. Балкон пятого этажа, балкон четвертого, а вот и ее цель.

Спустившись до нужного уровня, Мила с огромным удивлениемобнаружила, что на «ее» балконе стоит горнолыжница Ася с удивленно выпученнымиглазами.

— Вы куда? — спросила она шепотом.

— Сюда, — тоже шепотом ответила Мила.

— Разве вы здесь живете? — в голосе Аси слышалосьподозрение.

— Не живу, — согласилась Мила, перекидывая однуногу через перила. — Но и вы здесь тоже не живете.

— Откуда вы знаете? — попыталась изобразитьвозмущение Ася.

— Оттуда, что я живу этажом ниже.

— Вот и полезайте туда.

— Не для этого я рисковала своей шеей.

— А для чего же?

— Мне надо подслушать, о чем там говорят, —подбородком показала Мила на балконную дверь квартиры Константина.

— Какое странное совладение. Мне тоже надо подслушатьто же самое, — пробормотала Ася.

— Тогда давайте перестанем выяснять отношения ипримемся за дело. Никто не останется внакладе. А если мы начнем ругаться, настут же разоблачат.

— Ладно, — неохотно согласилась та. — А выуверены, что мы что-нибудь расслышим?

— Если вы перестанете трещать, то, безусловно,расслышим. Видите, форточка открыта. А занавески задернуты. Они нас не увидят.

— Наверное, Борис курит, — сказала Ася. — Онвсегда открывает форточку, когда собирается дымить.

Мила ничего на это не ответила, а попыталась занять самуювыгодную позицию — прямо под этой самой открытой форточкой. До них и преждедоносились мужские голоса, только дамы к ним не прислушивались, занятыесобственными разборками. Теперь, когда они затихли, разговор в комнате сталслышен отчетливо.

— Все это превратилось в фарс! — гневно произнесголос, стопроцентно принадлежавший Константину. — В черную комедию, гдевсе до невозможности глупо, только героев убивают на самом деле.