Для того чтобы слезть с крыши на балкон, необходимо былодобыть веревку и соответствующим образом экипироваться. Асе ничего неоставалось делать, как возвратиться домой для тщательной подготовки ночнойвылазки.

* * *

Мила тем временем сидела в своей квартире на табуреткепосреди кухни и смотрела в одну точку на полу. Унылые, пессимистические, апорою даже очень страшные мысли царили в ее подсознании. Когда в дверь позвонили,она безразлично поглядела в глазок, и даже если бы увидела там неизвестно кого,все равно бы открыла.

Однако на пороге стоял не кто-нибудь, а Илья Орехов. Вид унего был недовольный и даже слегка рассерженный. В красивом длинном пальто икашне в шашечку он по-хозяйски вошел в коридор и вместо приветствия сказал:

— Ты совсем распустилась. Мила. Посмотри, на что тыпохожа!

— Уйди, Орехов, у меня депрессия, — вяло ответилата. — Зачем ты пришел? Может быть, это ты хочешь убить меня? — Милавнезапно рассмеялась лающим смехом.

— Мне позвонила Ольга и здорово меня накрутила, —пояснил Орехов. — Якобы мой святой долг ехать и тебя охранять. Якобыкого-то убили в твоем подъезде, и ты поэтому не можешь ночевать одна. А ей тыне разрешаешь приезжать, потому что из-за тебя на нее было совершено нападение.Вот я приехал.

— На кой черт ты мне сдался? — равнодушно спросилаМила. — Если меня захотят убить, ты вряд ли помешаешь.

— Кому? — сердито спросил Орехов. — Мы ведьуже договорились, что убить хотели Алика Цимжанова!

— Если тебе нравится так думать, я не возражаю. Кстати,а где твой комплект ключей от моей квартиры? — внезапно оживилась она.

— Валяется где-то здесь. Уходя, я ключи с собой небрал.

— Будто бы.

— Неужели после того, как ты осталась одна на этойжилплощади, тебя ни разу не потянуло сделать генеральную уборку? Разобрать углыи коробки? Тогда бы ты и нашла мои ключи.

— Знаешь, Илья, я почему-то не хочу, чтобы ты меняохранял, — призналась Мила, глядя на него тусклыми глазами.

— А кем тебе доводился этот, убитый? — с ноткойстранной ревности в голосе поинтересовался Орехов. — Ольга сказала, будтобы он у тебя был телохранителем?

— Вот и ты доохраняешься, — вяло ответилаМила. —Так что лучше уезжай, Илья, подобру-поздорову.

— Ну, смотри, это твое решение, — пожал плечамитот и поднялся. — Потом не говори, что все тебя бросили на произволсудьбы. Я ведь помню, ты любишь жаловаться на обстоятельства и всех подрядобвинять в своих неприятностях.

Мила апатично фыркнула и подождала, пока за Ореховымзахлопнется дверь. Потом отправилась в комнату и включила телевизор. Шелотечественный боевик со стрельбой и непрекращающимся матом. Где-то на серединефильма зазвонил телефон.

— Все чего-то от меня хотят! — вслух произнеслаМила и сняла трубку.

На проводе оказалась Татьяна.

— Шпатциков меня замордовал; — сообщила она наглубоком выдохе. — Надо срочно варить твою проклятую мазь, иначе будетсветопреставление. Он оборвал мой домашний телефон и в поликлинике просто недает проходу. Ты себе не представляешь! Мне пришлось соврать, что мазь у тебяособенная, и что ее можно варить только в полнолуние, в два часа ночи, когдавороны перестают каркать.

— Они разве так поздно перестают? — искреннеудивилась Мила.

— Ну, я не знаю! — почему-то раздражиласьТатьяна. — В конце концов, какая Шпатцикову разница? Он должен усвоитьодно: что мази он еще какое-то время не получит. Думаю, ты еще о нем услышишь!Адрес свой ты сама ему написала, так он этим не удовлетворился, всерасспрашивал, на какую сторону у тебя выходят окна. Жди, скоро он поселится утебя на балконе.

— Я его не боюсь.

— Но ты-то, ты-то должна держать фасон! Неужели, ты ужераздумала зарабатывать деньги? Так быстро? Только начав? Войдя, так сказать, вовкус?

— Нет, просто у меня неприятности. Листопадоваубили, — нехорошим ровным голосом сказала Мила. — И на Ольгусовершили нападение, привязали ее в лесу, правда, ей удалось спастись.

Татьяна стала причитать и охать, но Мила перебила ее:

— Знаешь что? Пойду-ка я спать, завтра договорим.

Она упала на кровать поверх покрывала и отключилась. Ейснились противные сны, когда что-то кому-то хочешь доказать, куда-то бежишь, ноноги не бегут, и оттого ты испытываешь панический страх. В своих снах Милабегала по коридорам, где не было окон, и через некоторое время поняла, чтоначинает задыхаться. Она замолотила руками и ногами по постели и тотчас жепроснулась. А проснувшись, обнаружила, что дышать ей и в самом: деле нечем,потому что кто-то душит ее.

Черный человек с неразличимым в темноте лицом навалился нанее всем телом и сомкнул на шее руки в кожаных перчатках. Когда он надавливалсильнее, перчатки противно скрипели. От убийцы одуряюще пахло дешевымодеколоном. Мила ни о чем не успела подумать, когда заработали рефлексы. Онапочувствовала, что ее раскинутые по кровати руки сильно напряглись и сжались вкулаки. Затем она сделала одновременное молниеносное движение, изо всех силударив нападающего с двух сторон по ушам. После чего закричала. Она зажмуриласьи кричала, кричала и кричала, пока кто-то не принялся тормошить ее за плечи.

— Людмила, перестаньте! — требовал чей-тонастойчивый голос.

Мила послушалась, перестала вопить и открыла глаза. В тот жемиг ей захотелось закричать снова — над ней нависал все тот же темный силуэтнезнакомца.

Она пискнула, но в этот момент в комнате вспыхнул свет, иона опять невольно зажмурилась.

— Людмила Николаевна! — раздался неподалекунежный, почти детский голосок. — Ой, а вы кто?

— Глубоков… водный, — ответил кто-то голосомКонстантина.

Мила заставила себя открыть глаза и увидела, что в комнатедействительно находится ее любимый сыщик и медсестра Жанна с первого этажа.

— Я услышала крики, — объяснила та. —Побежала наверх узнать, что случилось, дверь оказалась распахнута, я вошла. Ядумала, может Людмиле Николаевне плохо. Я тогда бы сделала укол еще до приезда«Скорой».

— Разве те, кому плохо, так орут? — пробормоталКонстантин. — А дверь действительно была открыта. Я, когда прибежал, всеголишь толкнул ее плечом.

— Почему вы не включили свет? — спросила Мила,глядя ему прямо в глаза. Одновременно она почувствовала, что у нее здоровоболит горло.

— Потому что в прошлый раз я не обратил внимания, гдевыключатель, и просто не хотел терять время на всякую ерунду. Мне нужно былоубедиться, что в вас не воткнули нож или не бросили вам змею на постель.

— Змею в темноте особенно хорошо было бы видно, —с подозрением заметила Мила, поднимаясь и растирая шею.