а ему она и в голову не пришла. Он верит, что те, в чьи владения мы хотим вломиться без приглашения, не причинят нам вреда. Я же считаю, не грех и поберечься. Поэтому на чужой территории лучше говорить на языке, который не будет понятен хозяевам этих мест. Если же Джефф прав, и нам нечего опасаться… Что ж, тем лучше. Тогда я сегодня увижу брата, живого и здорового, а советы Берты-чужачки мне не пригодятся. Увидим. Пока же я настороже и стальную фляжку кладу поближе – в нагрудный карман своего анорака.

Я смотрю на широкую спину своего мужчины и его аккуратно подстриженный русый затылок. По каменистой тропе Джефф шпарит без малейшего усилия, будто поставил свой внутренний круиз-контроль на постоянную крейсерскую скорость. Я с трудом за ним поспеваю, но даже если этот ритм даётся мне нелегко, виду я не подаю. Ещё не хватало – попросить городского парня идти помедленнее в лесу. Возможно, я зря недооценивала городских. Простительная ошибка для девушки, которая почти всю жизнь провела в деревне. Правда, теперь я собираюсь исправить этот факт своей биографии. Таиланд был пробной поездкой. Таиланд – это по-настоящему далеко, поэтому-то я его и выбрала. Мне нужно было проверить, как я буду ощущать себя вдали от дома. Проверила и теперь знаю наверняка: старому дому семьи Торп придётся обойтись без Кайсы. Кайса хочет посмотреть на мир. Хорошо, что мама относится к этому моему желанию с пониманием. Жаль, что отец до сих пор против.

Мы проходим мимо огромного валуна с отколотым краем. Валун зарос зелёным мхом, а на его белом сколе поселился ярко-жёлтый лишайник. Он похож на граффити на стене дома. Издалека кажется, что кто-то не поленился принести в лес баллончик с жёлтой краской и пометить дорогу к лесной хижине. Отсюда до неё примерно час. Джефф сверяется с навигатором и отмахивается от комаров. Перед выходом мы хорошенько побрызгали друг друга защитным спреем, но некоторые не чувствительные к химии экземпляры упорно кружат над нами, как миниатюрные истребители. Тонкий назойливый звон от их маленьких крыльев висит в воздухе. Между прочим, во время дождя комаров не бывает – интересно, заметит ли Джефф этот маленький бонус.

Когда мы подходим к хижине, я вынуждена признать, что чувствую себя утомлённой, а вернее сказать – загнанной. Кто же знал, что Джефф способен на такие шустрые пробежки по лесу. Он уставшим не выглядит и готов двигаться дальше. Мне нужно отдохнуть, и я прямо говорю об этом. К тому же нам пора перекусить – на случай, если другой возможности ещё долго не представится. Мы устраиваемся за столом возле хижины. Скамейки чуть влажные, запасливый Джефф достаёт из рюкзака коврик из пенки и кладёт его на мокрую поверхность. Теперь сидеть гораздо комфортнее. Я делаю свою, традиционно женскую, часть работы: накрываю на стол. Достаю термос с маминым кофе, картофельные лепёшки лефсе и сыр. Это сытная еда. Её может хватить до вечера.

– Июль месяц, а холодрыга, как ранней весной, – беззлобно ворчит Джефф.

– Да, на этой неделе довольно прохладно. Может, на следующей потеплеет, – отзываюсь я.

Он ест с аппетитом, и мне приятно видеть, что моя стряпня ему по душе. Наливаю кофе из термоса. Мы пьём горячий напиток и смотрим друг на друга поверх пластиковых стаканчиков.

– Что теперь? – спрашиваю я, когда со стола всё убрано. Нам пора двигаться дальше.

– Отсюда тоже пойдем по навигатору, – отвечает Джефф. – По нему доберёмся до её водопада и попробуем попасть на ту сторону.

Он не произносит слова «хюльдра». Мы не договаривались об этом специально, но почему-то, войдя в лес, перестали упоминать её вслух, напрямую. Наверное, мы не хотим случайно привлечь её внимание. Я стараюсь не думать о том, что будет, если переход на ту сторону окажется закрыт для меня. Что, если женщине попросту нельзя попасть в те места, где живёт она? Я гоню эту мысль. Если так, нам придётся вернуться ни с чем. И тогда я больше никогда не увижу нашего Олафа.

Мы встаём, надеваем рюкзаки и углубляемся в лес, игнорируя еле заметные тропинки. Какая удача, что Джефф догадался записать трек от её водопада до этой хижины. Надеюсь, этот нехитрый трюк сработает. Теперь идти по лесу становится сложнее. Собственно, мы не идём, мы по-заячьи петляем, в точности следуя маршруту в навигаторе.

– Божечки, Джефф, – говорю я, когда мы два раза обходим одну и ту же мшистую глыбу, – чем тебя так заинтересовала эта каменюка в прошлый раз?

– Да тут, понимаешь, кто-то хрюкал, – смущённо отвечает он. – Уже темнело, и я подумал, что если это кабан, то лучше дам ему дорогу, пережду за камешком.

Я не могу сдержать улыбки, хотя его осторожность мне нравится. Ненароком касаюсь его плеча. Джефф улыбается в ответ, и мы продолжаем путь. Я чувствую себя немного виноватой. В основном, конечно, из-за вчерашнего разговора с отцом. Но тут же одёргиваю себя: моей вины здесь нет. Отец может говорить всё, что хочет, а я сделаю так, как считаю нужным. Вернёмся домой, уеду с Джеффом. Если, конечно, в горах всё пройдет гладко: мне удастся увидеть Олли и поговорить с ним. Не могу поверить, что он просто взял и забыл всех нас. Если Джефф прав, и Олли хочет оставаться со своей странной семьёй, а до прежней ему и дела нет, то пусть братишка скажет мне об этом прямо. Но мне почему-то кажется, что прав не Джефф, а Берта-чужачка. Не думаю, что она может ошибаться. В конце концов, если бы бабушка Барбро не водила с ней дружбы, то нам с Олли вообще не суждено было на свет появиться.

Джефф останавливается около густых зарослей бересклета и ждёт, пока я подойду.

– Прости, сахарок, придётся нам продраться через эти кусты. Понятия не имею, зачем я тогда через них ломанулся. Держись поближе ко мне.

На мой взгляд, заросли абсолютно непролазны. Но я не спорю. Подступаю к Джеффу вплотную, прячусь за его спину, а он по-лосиному упрямо таранит колючие кусты с тонкими ломкими ветками. Ветки, сгибаясь под его натиском, скользят по нашей одежде и с сухим хлёстким звуком снова схлопываются в сплошную колючую стену. Я смотрю под ноги, стараясь не споткнуться о выступающие корни, и слушаю, как ровно дышит мой мужчина. Когда мы вылезаем из густых, как веник, кустов, лес перед нами словно расступается.