Но тут вся рыжегривая компания резко потеряла ко мне интерес: они заметили Олли, лежащего на земле. Нотт опустила дочку на землю и все четверо быстро подошли к носилкам. Услышав мой вопрос, Кайса замерла.

– Она здесь, да? Ты с ней разговариваешь? – спросила она по-английски.

– Да. Подожди, сахарочек, я разберусь, – сказал я, не сводя глаз с лица женщины, гладящей своего мужа по щеке.

В прошлый раз я видел её мельком и издалека. Сейчас я мог разглядеть её внимательнее и был слегка разочарован. Кайса все уши мне прожужжала, какие хюльдры раскрасавицы, и что именно красотой они завлекают мужчин в свои колдовские сети. Между тем жена Олли красоткой не была. Пышные рыжие волосы, пожалуй, были её единственным козырем. Лицо же было невыразительное и чересчур, на мой вкус, остроносое. Увидишь такую в толпе и через секунду забудешь. Уж не знаю, может, пять лет назад она и была красавицей, а потом её подкосила семейная жизнь? Такое случается даже у милашек с титулом «Мисс Такой-то-Штат-Такого-то-Года». Одно могу сказать точно: если она была такой же невзрачной и раньше, то вряд ли рассчитывала на свою внешность при поисках мужа. Конечно, можно по уши влюбиться в некрасивую девчонку, но сперва придётся разглядеть в ней что-то особенное. Что такого нашёл в ней Олли, чтобы бросить всё и уйти жить с ней в лес, мог объяснить, наверное, только он сам. Как говорится, красота в глазах смотрящего.

– Скажи ей, мы сейчас уходим. И забираем с собой моего брата, – звенящим голосом произнесла Кайса, не замечая Нотт, которая находилась практически вплотную к ней.

– Может, сразу скажешь это по-норвежски, а я только повторю?

Кайса кивнула и повторила свои слова по-норвежски, но мне не пришлось передавать их Нотт. Она прекрасно видела и слышала Кайсу.

– Мой муж останется со мной, – отрезала она.

– У-у, – протянул я скучным голосом, – тогда мы иметь небольшая проблема.

– Она не хочет его отпускать? – голос Кайсы звучал подчёркнуто спокойно. – А где она сейчас?

– Прямо напротив тебя, сахарочек.

Рыжая девушка, такая же остроносая, как и Нотт, не обращала внимания на наши разговоры. Она внимательно осматривала Олли. Склонившись над ним, она послушала его дыхание, зачем-то прикоснулась к мочкам его ушей, изучила тень от ресниц и синие круги под его глазами, потом покачала головой сокрушённо. Нотт схватила подругу за руку и требовательно её о чём-то спросила, а та отвела глаза и опять покачала головой, на этот раз – явно отрицательно. Они переговаривались быстро, и я не понял ни слова из их разговора, но было ясно: дело дрянь. Дети жались к отцу, старшая девочка теребила замок страховочного ремня, пытаясь его расстегнуть, и с беспокойством оглядывалась на меня. Наверное, для неё я был плохим парнем, который связал её отца и хочет утащить его – куда там плохие парни утаскивают беспомощных больных отцов.

– Знаешь, она привела с собой детей и знахарку, – тихо сказал я Кайсе.

– Знахарку?!

– Да, что-то вроде того… Только сдаётся, у этой в аптечке тоже нет антибиотиков. И ей тоже не нравится, как Олли выглядит.

Нотт бережно погладила Олли по плечу, потом поднялась и повернулась ко мне.

– Небольшая проблема, – неприятным голосом повторила она. – Вы двое пришли, хотя вас не звали. Мой муж умирает. Ты считаешь это небольшой проблемой?

– Я есть доставить его туда, где помощь есть в наличии, – я вскинул руки, как это делают переговорщики с террористами в кино.

Подруга Нотт сказала что-то хрипло, словно каркнула, и по лицу Нотт пробежала рябь, делая его почти страшным.

– Ты лжёшь. Моему мужу нельзя помочь. Я не отдам его. И ты тоже останешься с нами.

– Хей, я не лжёшь! – возмутился я. – И уж точно – я не останешься. Чего я тут не видел, в вашей глухомани, – пробормотал я себе под нос, прикидывая, как бы разрядить обстановку, но тут Кайса жестом фокусника вытащила футляр с номокаром из рюкзака, ловко, в одно движение, как револьвер из кобуры, выхватила девайс и нацелила объектив на место, где по её прикидкам должна была стоять Нотт. Минуту назад Нотт и действительно там стояла, но сейчас объектив был направлен точнёхонько на её подругу и дочерей. Прежде, чем я успел вякнуть хотя бы слово, Кайса нажала кнопку спуска. Сухо щёлкнул затвор, послышалось тихое жужжание, Кайса потянула за рычаг и устройство послушно выложило кусочек плотной бумаги в её руку. Кайса, волнуясь, расправила его на ладони. Долгие десять секунд, в течение которых она рассматривала номо-имидж – сначала с надеждой, потом с недоверием, потом с отчаянием – я всё думал, как мне утешить её, но ничего путного мне в голову не приходило. Подруга Нотт по-прежнему сидела на земле, рыжеволосые девочки обнимали отца за плечи и что-то тихонько ему напевали.

– Чёрт, Джефф! Брось свои пацифистские замашки, просто скажи, куда мне целиться! Где эта тварь сейчас?!

Я вытащил номо-имидж из её крепко стиснутых пальцев. Бросил взгляд на бумагу: чёткому изображению могла бы позавидовать современная фототехника. Номокар добросовестно, во всех подробностях, зафиксировал двор, клумбу, домик с нарядными занавесками на окнах, колоду и ровно сложенную поленницу, однако напрочь проигнорировал как человека, лежащего на носилках, так и компанию рыжеволосых лесных созданий, которые с недоумением наблюдали за судорожными действиями моей сахарной.

– Кайса, ты хорошо прицелилась. Как минимум три хвостатых души было у тебя на мушке. И ты отправила бы их к хвостатым праматерям, если бы…

– Если бы я могла видеть их? – Кайса обессиленно опустила руки.

Я прижал её к себе. После возвращения из этих мест у меня было предостаточно времени подумать, верно ли я поступил. Я крутил ситуацию так и этак, прикидывал варианты, играл в дурацкую, в общем-то, игру «что, если». Но основной головной болью был вопрос о том, как работает номокар. Кого им можно затвайсить, а кого нельзя. Какова роль Охотника. Мало-помалу я пришёл к кое-каким выводам, но кто же знал, что они подтвердятся так скоро.

– Нет, сахарочек. Похоже, Охотник нужен только, чтобы засечь цель.

– Тогда – почему?!

– Потому что эта бандура не действует на таких, как Нотт. Я думаю, умники из «Nomokar Inc» вообще не испытывали её на девчатах с хвостами. Они просто предположили, что она сработает, понимаешь?

– Проклятье! – по лицу Кайсы текли слёзы.