С чего бы это? Мы вроде как квиты, распрощались, и все такое. И вообще, каким образом я, недоучка, смогу помочь крутому магу бороться против толпы других крутых магов? Да меня там первой с землей сровняют!

«Не сровняют. У тебя артефакт на шее, и не из слабых. А еще ты умеешь взрывающиеся шарики делать…»

Не умею! Это случайность была! И вообще, почему я об этом до сих пор думаю? Надо сматываться, пока время есть!

«Истинно светлый поступок, — тут же поздравил внутренний голос. — Хороший способ разобраться с долгами. Нет человека — нет долга. В Искристой обители тобой бы гордились».

Да какой там, к чертям, долг?!

Ну, признаю, Дан поступил со мной весьма благородно для темного мага. Не запихнул в клетку, чтобы кровь качать, а отпустил. И вежлив был. При его-то складе характера и образе жизни. Но разве этого достаточно, чтобы пойти ради него на самоубийство?

«А еще Дан тебе понравился».

А вот это вообще не аргумент!

«То есть ты спокойно отреагируешь на известие о его смерти?»

Это был, что называется, удар под дых. Потому что представить смерть Дана я не могла. Никак. При одной лишь попытке нарисовать в голове подобную картинку в душе все переворачивалось.

— Да что ж такое-то! Что ж я за дура-то такая невезучая! — простонала я.

И сорвалась с места. Необходимо было как можно быстрее попасть в центр города.

После первого посещения Ограниченного мира Даннелион не ожидал ничего хорошего и во второй раз. Неприятности не заставили себя ждать: выйдя из портала, он едва не уронил одну из колб, в которой нужно было смешивать ингредиенты.

— Не волнуйся, они небьющиеся, — как всегда безэмоционально заверил мага Линнелир.

Вот кого уж точно ничего не могло из равновесия вывести. И как он жениться-то умудрился?

Отбросив ненужные мысли, Даннелион выбрал относительно ровную поверхность крыши трехэтажного здания, на котором они оказались, и начал расставлять оборудование. О защите он не беспокоился — ее взял на себя принц Сирский. Даннелиону же следовало как можно скорее начать приготовление зелья. Зелья, от которого в буквальном смысле слова зависела его жизнь!

В очередной раз помянув недобрым словом Азарвила, Даннелион поставил небольшую треногу и слегка подкрутил ее, чтобы лунный свет падал, просвечивая колбы насквозь. Затем установил держатель и сами колбы, несколько раз проверив надежность креплений, ведь спешка тут не помощник. Хотя и медлить особо не следовало: светлые наверняка уже прознали о его появлении в этом мире.

При этой мысли Даннелион скривился. Чтоб их гашшары пожрали, святош недоделанных!

Несмотря на возможную опасность, Линнелир его не торопил, хотя и рисковал. Вся защита держалась на принце, а подпитки в этом мире взять было неоткуда. Приходилось рассчитывать только на личный резерв, и все.

Но Линнелир, видимо, помимо всего прочего не зря слыл исследователем и ученым. Ни одного упрека или понукания в сторону Даннелиона так и не прозвучало. Вместо этого принц заблаговременно принялся устанавливать купольную защиту прямо на все здание.

Развернувшись, Дан беглым взглядом окинул окрестности. Луна, как и заказывали, была в наличии. Причем даже не скрытая облаками. Огромная бело-золотая королева ночного неба висела над крышами домов и даже здесь поражала своим великолепием. Недаром полнолуние — важный элемент во многих ритуалах.

На соседнем здании висел огромный плакат с нарисованным лесом, видимо, должный создать иллюзию свежести в этом затхлом мирке. Даннелион поморщился: нет бы посадили побольше настоящих деревьев, вместо того чтобы задыхаться в своих асфальтовых джунглях!

— Готово. Теперь незваные гости не придут незамеченными, — сообщил Линнелир, закончив с защитой.

— Отлично. — Даннелион только этого и ждал.

Не торопясь, взвешивая и отмеряя ровно столько, сколько нужно, он влил в каждую из колб подготовленные заранее зелья. Теперь оставался только один, самый ценный ингредиент. Кровь Ларисы.

На мгновение маг снова испытал симпатию к этой странной, не обласканной судьбой девушке, которая стремилась помочь ему, как могла.

Но все мысли разом были вытеснены из головы, едва он ощутил терпкий, чуть солоноватый запах крови. С крайней осторожностью Даннелион перелил последнее составляющее в колбы. Теперь оставалось только напитать их магией и связать со своей аурой, чем он и занялся.

Откликаясь на его призыв, зелье начало слабо мерцать маленькими искорками огня, насквозь пронизываемое лунным светом. И в этот момент здание содрогнулось от грохота, а щит Линнелира сверкнул радужной вспышкой.

Светлые все-таки явились.

— Чтоб вас, — сквозь зубы ругнулся Линнелир, глядя, как на улице разворачивается маскировочное заклинание, а со всех сторон к зданию стекаются вооруженные люди.

Видимо, они были готовы к тому, что магией взять верх не удастся, и решили добавить и местную технику. Для сражения с Линнелиром и Даннелионом выделили аж несколько гранатометов, не говоря уже об автоматчиках. Под их массированной атакой защитный купол начал рябить мелкими разводами.

— Светлые, — скривился принц. — Горазды чужими руками жар загребать.

Даннелион тихо хмыкнул:

— И это говорит маг, женатый на светлой магичке?

— Лену ты с ними не равняй, — неожиданно в голосе Линнелира послышались звенящие жесткие нотки. — Она другая. Совершенно. Долго еще?

— Почти готово. — Даннелион кинул еще один взгляд на колбу и приготовился переходить к завершающему этапу — произнесению заклинания.

Внезапно где-то внизу ярко сверкнуло, и раздался взрыв.

— Что там? — Даже в таком почти беспомощном состоянии Даннелион опознал эхо светлой магии и ухмыльнулся. — Они решили поубивать и друг друга?

— Не вижу, — Линнелир нахмурился и вдруг добавил: — Но чую, что рядом твоя Лариса.

— Лара?! — Все веселье с Даннелиона слетело разом. — Здесь?!

— Да. И это была ее магия.

— Идиотка! Какого демона она творит? Что она вообще тут забыла?!

— Не отвлекайся, Даннелион! — процедил Линнелир. — У меня резерв не бездонный. Еще немного, и портал в наш мир открыть уже не смогу.

Движения русоволосого колдуна ускорились, руки уже непрерывно выводили замысловатые пассы, вплетая в узор заклинания личную силу. А уж когда грохотнуло еще раз, Дан и вовсе принялся работать с утроенной скоростью.

— Sanguinem et sanguinem, cui bonor distinctum! — выдохнул он наконец.

Четыре склянки одновременно окрасились сначала в золотистый цвет, потом сверкнули бело-голубым и потухли. Зелье в них стало грифельно-черным.