освобожденных рабов большими земельными наделами (40 акров, или 16 гектаров на семью) – разумеется, за счет плантаторов.

«Джонсоновские помилования» (но не амнистии) были после серии новых дебатов оставлены Грантом и конгрессом в силе. Бывшие мятежные штаты по мере принятия ими новых региональных конституций один за другим были приняты конгрессом в Федерацию[213]. Бывшего президента Конфедерации – престарелого Дэвиса в 1870 году северяне освободили без суда из федеральной тюрьмы (куда его после Аппоматокса заключили также без суда) под честное слово «ничего не предпринимать против Соединенных Штатов». Беженцы-конфедераты беспрепятственно потянулись на родину из Центральной Америки, Бразилии и Канады.

Сторонники Гранта в 1872 году стали инициаторами внесения в конгресс и принятия нового закона об амнистии, который фактически подтвердил положения «джонсоновской» амнистии. Одновременно конгресс принял 14‑ю конституционную поправку, гласившую, что никакие имущественные претензии, возникающие в связи с отменой рабства, то есть с событиями Гражданской войны), приниматься не будут. Шестилетнее противостояние Капитолия и Белого дома из-за методов и сроков Реконструкции Юга завершилось. Отдельной резолюцией конгресс посмертно восстановил в федеральном гражданстве скончавшегося к этому времени генерала Роберта Ли, воевавшего против Севера в рамках рыцарского кодекса чести[214]. В конце президентства Грант отозвал с Юга основную часть армейских контингентов, подведя таким образом черту под его оккупацией. Реконструкция официально завершилась в 1877 году с отзывом последних армейских подразделений из южных штатов.

То, что страна немногим ранее не позволила сделать непопулярному на Севере и Западе штатскому политику-южанину Джонсону, она позволила осуществить герою-фронтовику – победителю при Виксберге и Аппоматоксе северянину Гранту. Вместо публичных нападок и угрозы импичмента Грант дважды получал мандат избирателей и остался в хороших отношениях с конгрессом и Верховным судом. Несмотря на отсутствие управленческого таланта и прогрессирующее пьянство, Грант продолжал пользоваться уважением в стране и за ее пределами. Подобный ход событий приходится понимать как неоспоримое свидетельство обоснованности раннего демократического примирения, намеченного Линкольном и проводившегося в жизнь Джонсоном, который таким образом никого не предавал, а «только» забегал вперед и вторгался к тому же в сферу власти конгресса.

В дальнейшем к правительственной политике Штатов прибавились местные примирительные импульсы и инициативы, исходившие из глубин гражданского общества.

Постаревшие ветераны федеральных войск и конфедеративной армии стали устраивать совместные встречи, а затем и празднества. Первая такая встреча состоялась через 17 лет после Аппоматокса – в 1882 году. Местами встреч были избраны Геттисберг на Севере, Ричмонд и Новый Орлеан на Юге[215]. На встречах часто исполняли траурные мелодии, которые всегда наводят на мысли о ценности каждой жизни и о временности человеческого бытия. Подобные размышления обычно способствуют очищению от застарелой вражды. Не так уж мало бывших противников стало во время таких встреч приятелями, а впоследствии настоящими друзьями.

Красноречивым стал конец жизненного пути подружившихся генералов – северянина Шермана и южанина Джексона по прозвищу «Каменная стена». Узнав о смертельной болезни престарелого Шермана, 84‑летний Джексон (которому тоже нездоровилось) побывал на Севере, чтобы навестить товарища – былого врага. Очень скоро после кончины Шермана не стало и Джексона. Другой генерал-конфедерат, Букнер, скончался, простудившись на похоронах своего однокашника в Уэст-Пойнте и бывшего фронтового противника – федералиста Гранта.

Что происходит не часто, инициативу мужчин поддержали женщины – жительницы превращенного в пепел и головешки в 1865 году Ричмонда[216] (это были главным образом вдовы павших в боях конфедератов). Вместо клича к реваншу они обратились с призывом ко всем ветеранам Гражданской войны последовать данному примеру «во имя укрепления братской любви»[217]. Из постепенно распространившихся по территории страны ветеранских встреч в 1880‑х годах опять же стихийно, без распоряжений сверху (муниципальных, губернаторских министерских или президентских), родился новый праздник – День Конфедерации. Хотя его наименование могло показаться вызывающим и политически опасным, федеральные власти проявили политическую терпимость и хладнокровие и не стали препятствовать его проведению.

Более десяти лет праздник оставался региональным – его отмечали только жители южных штатов. Однако позже День Конфедерации постепенно превратился в общенациональное мероприятие. К 1920‑м годам его стали отмечать и во многих (хотя и не во всех)[218] северных и западных штатах. Традиция остается незыблемой.

Из дальнейших действий федеральной власти, направленных на общенациональное примирение, отметим деяния принадлежавших к разным партиям глав государства – демократов Кливленда и Мак-Кинли и республиканца Теодора Рузвельта.

Сторонники президента Кливленда внесли в конгресс предложение – вернуть южным штатам боевые знамена Конфедерации, взятые северянами при Аппоматоксе (однако законопроект не получил тогда большинства голосов). Президент Мак-Кинли хотя и считался властной личностью и «сильным президентом» не стал настаивать на возвращении знамен. Он зашел на проблему с другой стороны. В 1900 году Мак-Кинли договорился с властями южных штатов о перезахоронении праха группы военачальников-конфедератов на столичном Арлингтонском кладбище, где уже нашли упокоение некоторые воины Севера. Выступая в Атланте, с трудом восстановленной после боев, Мак-Кинли назвал все солдатские кладбища Гражданской войны «данью американской доблести». Там же и тогда же он обнародовал тезис, психологически уравнявший победителей и побежденных: «Страна одинаково любит всех своих детей».

Дело, начатое павшим от пули убийцы Линкольном и политически затравленным Эндрю Джонсоном, продолженное Грантом, Кливлендом и Мак-Кинли, американцы достойно завершили при Теодоре Рузвельте. Через своих сторонников в депутатском корпусе он добился резолюции конгресса на возвращение южным штатам их военных знамен. Волнующее и уникальное зрелище две ветви власти приурочили к 40‑й годовщине окончания братоубийственного конфликта в 1905 году. В торжественно обставленных церемониях передачи знамен участвовали подразделения федеральной армии, военный министр, многие сенаторы и конгрессмены, губернаторы одиннадцати штатов, национальная гвардия, шерифы, муниципальные власти. Оркестры исполняли армейские марши, гремели барабаны, при появлении поседелых ветеранов войны офицеры и все прочие лица в униформе вытягивались в струнку и держали под козырек. Доставленные с Севера знамена были торжественно размещены не в запасниках музеев, а прямо в залах легислатур, где они находятся и поныне.

Стихийные и, следовательно, сильные устремления американского народа к общенациональному примирению принесли неожиданные плоды и во внешней политике. Как доказывают американские исследователи, испано-американская война 1898 года и даже позднейшая индокитайская агрессия США 1964–1975 годов были в значительной степени средством умиротворения южан и объединения бывших победителей и побежденных. Действительно, из источников следует, что на объявлении войны Испании особенно настаивало общественное мнение американского Юга. А много позже мобилизованные солдаты-южане, отказывавшиеся отправляться в Индокитай под звездно-полосатым флагом, затем снимали все возражения как только получали разрешение сражаться под знаменем давно разгромленной и никем не признанной Конфедерации.

В качестве свидетельств состоявшегося в США юридически полноценного и демократического общенационального