тебя, василевс, что вывел меня из дворца. Чем я смогу отблагодарить тебя, не знаю.

– Ты уже однажды отблагодарила. Думаешь, я забыл, как ты меня от отравления спасла?[47] Если бы не ты, был бы тут другой василевс уже, – он пожал плечами небрежно, но голос выдал, дрогнул.

– То дело прошлое, Бог миловал, будешь долго еще царствовать. О прошлых бедах не вспоминай более.

– Рад бы не вспоминать, да помнится. Вот с лошадьми все забываю. Они животные простые, с ними душа отдыхает. Да служанки верные забыться помогают. – Роман усмехнулся. – Хлоя за тебя просила, она служанка хорошая. Ты ее матери моей не выдавай, ладно? Ступай.

Он повернулся и направился к шумной группе молодых патрикиев поодаль. Охранники с невозмутимыми лицами двинулись за своим господином.

Едва не потерявшись в галереях под сиденьями ипподрома, Нина выбралась на посыпанную песком арену. Лучше она пройдет вдоль сидений, найдет то место, где Стефан с Галактионом в прошлый раз с ней беседовали. Там и дверь на улицу есть. А в какой проход свернуть, она разберется.

Помнила Нина, что те конюшни были в двухстах пусах[48] примерно слева от императорской ложи-кафизмы напротив. Едва не бегом она бежала, торопясь попасть в аптеку до того, как Василий пошлет за ней опять стражу.

Лишь одним взглядом удалось ей на кафизму полюбоваться. Императорская ложа, откуда василевс и его семья наблюдали за скачками и представлениями на ипподроме, высилась на стороне, прилегающей к дворцовой стене. Изукрашена она была и колоннами с ажурной резьбой, и статуями, и бортиком узорным. Доведется ли еще когда эту красоту увидеть?

Свернула Нина в правильный проход, сразу наткнувшись на Стефана. Старший конюх распекал какого-то здоровяка.

Оба посмотрели на нее мрачно, Стефан так еще и прикрикнул:

– Вот еще не хватало, чтобы женщины сюда как в соседнюю лавку ходили! Увижу Галактиона, велю выдрать за то, что привел тебя опять.

– Прости, почтенный Стефан, не виноват Галактион. Меня из дворца сюда провели и велели самой дальше выбираться. Ты уж будь добр, выпусти меня. Мне бы до темноты до дому дойти.

Стефан поворчал, но вопросов задавать не стал. Проводил, выпустил и громко хлопнул тяжелой дверью за спиной аптекарши.

Нина вышла на Мезу, натянула поглубже мафорий и едва не бегом бросилась к дому. Солнце уже склонилось к земле, подкрасив облака огненными мазками. Тени от роскошных домов и колонн на Мезе стали длинными, потихоньку растворялись в наползающей тьме.

Приближаясь к аптеке, Нина запыхалась, утирала пот со лба. Надо ей сейчас денег взять, одежду да трав каких и бежать прятаться. Нельзя в аптеке оставаться.

Василий, когда про ее побег прознает, сюда стражу пошлет. В тюрьме плохо было, а теперь еще хуже.

Отперев замок на двери, Нина, задыхаясь, ввалилась в аптеку, запутавшись в подоле длинной столы.

Кто-то вскрикнул, Нина едва удержалась, чтобы самой не закричать. Послышался стук огнива, слабый огонек светильника обрисовал растерянную физиономию Фоки.

Увидев Нину, мальчик всхлипнул, кинулся к ней. Остановился в последний момент, едва не выронив глиняную плошку с маслом и фитильком.

Нина успела подхватить его руку и забрать светильник:

– Ты что тут так поздно сидишь? А ну, домой быстро.

– Я Галактиона жду. Нина, я не нарочно… Я ж не знал, что там мандрагора была. Я только потом понял. Вино и опий сильно пахли, а я испугался. А он во-о-от. – Фока заревел, тоненько подвывая.

– Что вот? Кто он? Ты как дитя малое – то вскачь, то в плач. Прекрати реветь, объясни все по-божески!

Со двора послышались торопливые шаги, дверь открылась, Галактион скользнул в аптеку. Увидев Нину, он длинно выдохнул. Бросил Фоке:

– Закрой уже свой рот. Весь день ревешь, как будто оживить его своими соплями надеешься.

Нина, ничего не понимая, но чувствуя, что дело неладно, оглядела аптеку. Присмотревшись, поняла, что то, что приняла было за гору подушек, было телом мужчины. Рука из-под наброшенного плаща свисала до пола.

Нина села на сундук, перевела взгляд на Фоку, потом на Галактиона. Слов никак собрать не могла.

Галактион вздохнул:

– За тобой стражника из дворца прислали. Тебя не нашел, хотел этого вот, – он ткнул пальцем в Фоку, – увести. А он стражнику вина предложил да додумался туда опиума накапать. Чашу схватил, в которой эта была, как ее…

– Мандрагора, – прошептал Фока.

– Ну стражник выпил да дышать перестал. Вот мы и сидим, ждем, пока стемнеет. Ты не волнуйся, мы его проулками к таверне подтащим да там оставим. Ну перепил, с кем не бывает…

Нина взялась за мягкую ткань мафория, стянула его устало с головы. Вот, казалось, уже все, хуже некуда, а гляди-ка!

В ватной тишине аптеки вдруг раздался негромкий всхрап. Фока взвизгнул и закрыл руками лицо, Галактион попятился к задней двери.

Нина встала, подошла к лежащему на скамье мужчине, бормоча под нос непотребные слова в адрес беспутного подмастерья. Взяла повисшую руку. Теплая.

– Когда он перестал дышать?

– Да почитай, солнце еще за колонну не зашло. Полдень был или чуть позже, – всхлипнул Фока.

Нина достала из ларца на столе полированную серебряную пластинку, поднесла ко рту мужчины. Не сразу, но появилось на блестящей поверхности пятно от его дыхания.

– Жив он, спит просто. С чего вы решили, что он мертв?! Напугали меня до беспамятства. – Она вытерла испарину со лба.

Фока вытаращил глаза и плюхнулся на сундук:

– Как спит? Он же не дышал!

Нина дернулась было схватить подмастерья за вихор, но тот соскользнул, ужом забрался под стол. Забубнил оттуда:

– Я же тебя ждал, а он за тобой пришел из дворца. И меня хотел забрать, раз тебя нет. А я что мог сделать? Я в подземелья не хочу. А тут он. Говорит, пойдешь заместо аптекарши. Я его только усыпить хотел, чтобы сбежать. А ты чашу из-под мандрагоры сама не вымыла. А я ему случайно вина налил в нее. И опиума накапал, как ты говорила, даже не семь капель, а пять.

– Да тебя в подземелья и надо, олух ты! Может, там из тебя дурь выбьют. Это ж надо было додуматься! В аптекарскую мерную чашу вино налить! – Нина шипела коброй от ярости. Громко ругаться опасалась, ни к чему, чтобы соседи услышали.

Галактион прервал ее:

– Нина, так он не мертвый? Погоди ругаться, объясни толком, как такое возможно.

Нина оперлась на стол, переводя дыхание. Потянулась за кувшином с перебродившим яблочным настоем. Руки ее дрожали. Она глотнула настоя прямо из кувшина, поморщилась от кислоты и повернулась к Галактиону: