сюда привели, – произнесла еле слышно и совсем сжалась, увидев, как брови императрицы сначала сошлись, а потом поднялись вверх.

– Из Халки? Что-то я не поняла тебя. Из тюрьмы?!

На последних словах Елена повысила голос. Щебет патрикий затих, они со страхом смотрели на свою госпожу, переводя взгляд на Нину. Капитолина подняла глаза на императрицу.

Нина склонила голову еще ниже:

– Прости меня, великая василисса, не ведала я, что прогневаю тебя своими словами. Да только что же делать бедной аптекарше, если ее ни за что сперва скифы в подвал бросили, а после – сикофант в Халку отвел? Я передала весточку великому паракимомену, думала, это он за мной послал.

Елена не успела ничего сказать, как дверь бесшумно распахнулась и в зал ступил Василий Ноф. Он неспешно подошел к столу, склонился перед василиссой:

– Прости меня, императрица, я не успел предупредить тебя, что Нину мне пришлось на время высвободить из дворцовой тюрьмы. – Он перевел дух и промокнул пот на лбу краем шелкового сагиона.

Василисса недовольно глянула на него, он снова смиренно поклонился. Елена, помолчав, обратила взор на слуг у двери, чуть качнула головой.

Двое евнухов шустро поднесли невысокое кресло для Василия. Тот, выдохнув, опустился на подушку, расправил на коленях тонкую шелковую ткань далматики[46]. Елена жестом велела Нине подняться с колен.

– Развлеки нас рассказом про раненого на твоем крыльце, – обратила василисса взор на аптекаршу и откинулась на спинку резного кресла.

Нина уже привычно рассказала все события того злосчастного утра. После небольшой заминки повинилась, что услыхала сплетни про варяжский нож да отправилась на подворье скифов: думала, удастся узнать, кто тем ножом владел, может, и про кольцо узнала бы.

Василий, услышав об этом, поднял глаза к изукрашенному мозаикой потолку.

Нина, увидев это, замолчала было. Сжав покрепче корзинку, произнесла:

– Не ты ли, великий паракимомен, велел мне кольцо поискать? Да сказал, что того, кто кольцо утаит, обвинят в измене империи.

– Не слова мои виной тому, что ты на подворье Мамантова монастыря пошла. Свое любопытство вини. Или понадеялась ты, что умнее сикофантов и старого Нофа?

Услышав про старого Нофа, императрица нахмурилась, глянула на него грозно. Он ей младший брат, это всем известно.

Василий, поняв свою оплошность, поспешно к Елене повернулся:

– Поизносился я на службе во славу императора, постарел, поглупел. Это твоя красота и мудрость лишь расцветают, василисса. А со мной уже и аптекарша не советуется, – развел он руками.

Елена раздраженно звякнула браслетами.

– Ты, братец, известный придворный льстец.

Она снова повернулась к Нине.

– Нашла ли ты кольцо? Или, может, на убийцу указать сможешь теперь?

– Ни кольца не нашла, ни убийцы. Скифы меня в подпол посадили, подумали, что я у них украсть что-то хотела. Сикофант Никон меня выручил да выяснил, что нож тот, который у моего крыльца найден был, подарил один из русов Никанору за услугу. И свидетели тому были. Зря я к ним наведалась. А Никон на меня разозлился да отправил в Халку.

– За что он тебя в тюрьму запер, неужто не объяснил даже?

– Что ему объяснять какой-то аптекарше? Сдал тюремщику, сказал ему что-то – мне не слышно было, свиток передал. Хорошо, что тюремщик – добрый человек. Видать, принес он тебе, великий паракимомен, весточку мою. Низкий тебе поклон за то, что выручил меня. – Нина склонилась перед Василием.

Глянула на императрицу испуганно, склонилась перед ней тоже:

– И тебе, великая василисса. Господь воздаст за твою милость к бедной аптекарше.

Елена отмахнулась нетерпеливо.

– Да где же кольцо это? Почему сикофант тебя не выслушал, а сразу в подземелья отправил? Может, он уже нашел кольцо? – на этих словах она повернулась к Василию.

Тот с сомнением покачал головой, потер гладкий подбородок:

– Не осмелился бы он от меня это скрывать.

«Если только ему больших денег не посулили», – подумала Нина, но промолчала.

Страшно было Нине, ой как страшно! Ей бы рассказать все: и про Аристу, которая за кольцо золото сулила, и про Никона, и про водоносов. Но тогда не спасти ей Винезио. Да и Кристиано у скифов пропадет. Из дворца бы выбраться поскорее. Вон Василий как смотрит на нее задумчиво, будто чувствует, что утаила она что-то.

Елена тоже молча ее разглядывала. Потом произнесла безмятежно:

– Ты, Нина, у меня пока оставайся. В тюрьму тебя отсюда не заберут, не позволю. А ты, великий паракимомен, тем временем найдешь кольцо сам. Побереги мне аптекаршу. А то без Нининых притираний и масел, боюсь, красота моя недолго продержится. А мастерица из одной темницы в другую кочует, вместо того чтобы делом заниматься.

Нина упала на колени, слезы снова потекли по щекам:

– Помилуй, василисса! Отпусти меня из дворца. У меня же аптека без присмотра, разорят же! И все травы да масла у меня там для твоих снадобий. Я уже в подполе да в тюрьме провела три дня, почитай. Что же мне у тебя во дворце околачиваться да под ногами у слуг твоих путаться?

– Ты мне перечить вздумала? Так я тебя обратно в тюрьму отправить могу. Пускай тебя аптека твоя вызволяет. – Елена сердито подняла голову, махнула слугам.

Один из них подбежал бесшумно, склонился.

Но прежде чем Елена отдала приказ, великий паракимомен поднялся с подушек и склонился перед своей сестрой.

– Позволь мне, великая василисса, взять на себя заботу о Нине. Я прослежу, чтобы она оставалась во дворце. Не стоит тебе обременять свой государственный ум мелкими заботами об аптекарше.

Императрица сердито на него глянула, но, подумав, кивнула. На Нину даже не посмотрела, опустила глаза к лежащим на столе свиткам.

Василий тяжело разогнулся, качнул Нине головой, чтобы следовала за ним, и не оглядываясь вышел.

Глава 18

Средства с настоем из корня мандрагоры

Мандрагора ядовита, но в малых количествах от разных недугов помогает. Если сон не идет, можно совсем малую толику настоя добавить к разведенному вину и дать выпить перед закатом. Но если слишком много добавить, то вместо сна, напротив, буйство наступит. Ежели у больного подергивания и дрожь, то малая же толика настоя поможет то унять. Ежели раны чистить надобно или отрезать сгнившее мясо, то можно смешать настой мандрагоры с опиумом, накапать на высушенный сухарь и дать страдальцу рассасывать. Он тогда уснет крепко и боли не почувствует. Средство это не каждому лекарю продавать можно, а только тем, кто умел и осторожен.

Из аптекарских записей Нины Кориари

Василий шагал быстро, Игнат семенил за ним, волоча