– Мы тут собрались, товарищи, поговорить о Ладо Кахабидзе,который только что вернулся в Грузию, чтобы стать председателем Центральнойконтрольной комиссии. Что он, действительно хороший человек или толькопритворяется? Нестор, Серго, Арчил, вы знали Ладо с девятьсот пятого года, выуверены, что он наш друг, что он хороший товарищ? Вахтанг, Гиви, Вано, Мурман,Резо, Борис, Захар, ты тоже, Нугзар, – не стесняйся, дорогой, давайтепоговорим по-партийному!

Несмотря на ободрение друга, Нугзар старался держаться вэтой компании, как и подобает самому младшему: скромно и старательно внималкаждому слову, и каждый участник совещания – или, так скажем, «сходки» – могпрочесть на его лице эту скромность и старательность. Несколько минут вокругстола царило молчание. Партийцы посматривали друг на друга. Наконец Нестор,человек одного возраста с обсуждаемым Кахабидзе, высказался:

– Он мне никогда не нравился, этот Ладо.

Тут же заговорил еще один ветеран, Серго:

– Много о себе думает товарищ Кахабидзе. Только он,понимаешь, один чистый ленинец. Все остальные с душком.

Арчил, набычившись, сильно бил пальцем по столу. Все ужепонимали, что он сейчас скажет. Так и оказалось.

– Перед революцией он был от нашей партии в межпартийнойконтрразведке, а во главе кто стоял? Бурцев, эсер, сбежал за границу. ТеперьЛадо всегда ходит с таким видом, будто у него на всех материал по связям сохранкой.

Берия, пенсне вперед, тут же как бы поднырнул Арчилу подруку.

– Включая?..

– Страшно сказать, кого включая, – ответил Арчил, неглядя на него. – Всех подозревает в предательстве «ленинских идеалов».Никакого уважения к вождям. Теперь говорит, что даст бой коррупции в Грузии,как будто здесь капиталисты.

Минуту или две в мрачном молчании все переваривалисногсшибательную информацию. Потом молодой Вано обратился к Берии:

– Это правда, что он называет товарища Сталина Кобой?

Берия мило улыбнулся:

– Многие старые товарищи называли Сталина Кобой. Партийнаякличка, подполье, ничего не поделаешь. – Тут он посуровел: – Однако сейчаспо меньшей мере неуместно называть Кобой вождя народов СССР!

– Послушай, Лаврентий, зачем его назначили к нампредседателем ЦКК? Я считаю... – горячо начал было Вахтанг, но Берияостановил его мягким движением руки.

– Одну минуточку, Вахтанг. А разве уместно, товарищи, везде,как это делает Ладо, после первой же рюмки болтать, что у товарища Сталинашесть пальцев на ступне одной ноги, что он видел это собственными глазами?

Снова воцарилось молчание, но на этот раз не застойное, невыжидательное, как раньше, а своего рода «оживленное молчание», с некоторымиискорками в глазах, с улыбочками, с комическим «о-о-о, вот, мол, чем испугали».Даже проскользнул проказливый смешок.

– Зачем из этого делать историю? – сказал затемСерго. – Если у тебя пять, а не шесть, никто из этого не делает истории...

Нестор пощипал усики, развел руками:

– В самом деле, что особенного – пять, шесть?

– Дело не в этом! – резко сказал Вано.

– Вот именно, Вано, дело не в этом! – с энтузиазмомподдержал его Берия.

Придвинулся Резо, резанул правду-матку:

– Товарищ Сталин просто не знает, что Ладо Кахабидзеиздевается над ним, делает грязные намеки на прошлое, развязно судит о телевождя, иначе Москва не назначила бы его на такой важный пост к нам!

– Ара, товарищи! – воскликнул Берия. Он положил руку наплечо Резо, как бы подчеркивая, что близкие друзья могут иногда прерывать другдруга, второй рукой сжал запястье Нугзара и опять весь как бы поплыл вперед,поблескивая пенсне. Наступал ключевой момент «хорошего разговора».

– А может быть, товарищ Сталин как раз прекрасно знает овзглядах Ладо? – почти шептал он. – И в этом как раз причина егоназначения? Может быть, товарищ Сталин питает доверие к своим верным товарищамв нашей республике, что мы его не подведем?

И снова воцарилось молчание, на этот раз самое главное.Каждый смотрел на всех, все смотрели на каждого. Потом все одновременнорасплылись в улыбках. Был провозглашен тост: «За верность!»

* * *

Между тем, пока на склоне горы царя Давида шло совещаниеверных людей партии, на вершине ее шел поэтический пир. Терраса ресторана,расположенного в конце канатной дороги, была как бы подвешена в ночном небе.Внизу – Божеское творенье, долина Куры. Полная луна освещает теснящиеся крышиТифлиса, Метехский замок, изгибы реки. Поди придумай более поэтический пейзаж!Так размышлял старик шарманщик, стоявший со своей машиной в углу террасы, прямонад самой красотой. «Ходишь-ходишь по этому древнему миру, счета нет твоимгодам, сам превращаешься в Вечного жида, а все восхищаешься простым штучкам луны».Он накручивал ручку машины, исторгая из нее почти неразличимые звуки кавказскоймузыки. С его плеч слетали два попугая и разносили среди гостей розовыебилетики предсказаний «на счастье и удачу». Компания работала.

Поэты, не менее тридцати человек, сидели за большим столом.Кажется, весь гонорар за новую книгу Паоло Яшвили будет прокучен в эту же ночь.Нина сидела между виновником торжества и тамадой, другим знаменитым поэтомТицианом Табидзе. Тосты поднимались непрерывно, один витиеватее другого....

– ...А также за тот ветер, который надувал парус «Арго», асейчас переворачивает страницы твоей книги, дорогой Паоло! Алаверды к тебе,Тициан-батоно!

Тициан Табидзе давно уже стоял с бокалом в руке. Как тамадаон должен был давать понять слишком многословным ораторам, что вино не ждет.

– Я принимаю тост за ветер! – сказал он. – ИПаоло, конечно, выпьет за тот вечный ветер, что принес к нам сюда одну особу!Ту особу, что вдохновляла грузинскую поэзию последние два года. Братья поэты,поднимем бокалы за Прекрасную Даму Тифлиса! За Нашу Девушку! Этот титул всегдаостанется за ней, сколько бы лет ни прошло, где бы она ни оказалась, в Москвели, в Париже ли, на Марсе ли! За Нину Градову!

Вскочил Паоло, поднял рог над головой. На плечо Нины,сияющей и смущенной, как раз в подходящий момент сел попугай. В клюве у негобыл розовый билетик. Она развернула билетик и прочла вслух:

Тот человек, что вам дороже,

Сейчас придет и вам поможет!