Экипаж проехал мимо и скрылся из виду. Все это ничуть непоходило на лагерь экстремистов, но Марина двигалась дальше по-прежнемуосторожно.

Скоро она вышла на опушку. Прячась за крайними деревьями,долго наблюдала за невиданным зрелищем. Несомненно, это и была пресловутаядеревня. Правда, Марина и в благополучном детстве ни разу не бывала в тогдашнихдеревнях, так что не могла сравнивать увиденное теперь с прошлым.

На обширном, расчищенном от деревьев пространстве онанасчитала не менее двадцати домов – не объединенных в улицы строгим городскимпорядком, а стоявших довольно далеко друг от друга. Странные строения изпотемневших бревен и таких же досок, крыши крыты совсем черными дощечками, анекоторые – охапками желтой сухой травы. Над крышами поднимаются кирпичныеневысокие башенки, из которых идет дым... Ах, так это трубы! Она видела похожиев Англии. Точно, дымовые трубы, первобытность какая, романтика, блядь, хотьложкой ее хлебай...

Вокруг домов – невысокие заборчики из переплетенных прутьев,и там, внутри, что-то растет, очень уж одинаковое, правильными рядами, наодинаковых земляных возвышеньицах, очень низких. Она присмотрелась и в гущезеленых листьев увидела несомненный огурец. А, так это огород...

Кое-где появлялись люди, мужчины и женщины. Мужчиныпоголовно бородатые, в просторных длинных рубашках, подпоясанных узкимиремешками, в мешковатых штанах, неглаженых, без «стрелки», как на городскихбрюках. Кто в сапогах, кто босиком. Женщины – в уродливых платьях одинаковосерого цвета, больше похожих на подпоясанные мешки с прорезями для головы ирук. Они либо переходили из одного дома в другой, либо странно манипулировалина огородах с непонятными сельскохозяйственными орудиями. У крайнего домаполуголые дети играли со щенком.

Марина перешла на другое место – метров на триста правее,все так же прячась за деревьями. Не следовало торопиться, нужно сначалаосмотреться, как следует...

Еще пару раз изменив дислокацию, она наблюдала за деревней вобщей сложности не менее двух часов. И за все это время ни разу не увиделакого-то, хотя бы отдаленно похожего обликом на террориста. Только эти мужчины иженщины с их странными занятиями, визгливые полуголые дети, валявшиеся кое-гдесвиньи, коровы, пасущаяся лошадь. Ни единой машины. Ни разу не донеслось звукателевизора или радиоприемника. Ни единого провода и электрического фонаря.Пожалуй, тут нет ни телефона, ни доступа в Паутину... Но ведь должно же вдеревне быть какое-то начальство! В любой стране во все времена в деревняхимелась власть. Вдруг у руководителя да отыщется мобильник?

В конце концов, Марина решилась. Все наблюдения говорили впользу миролюбия деревни. Нужно идти…

Будем рассуждать логично, сказала себе Марина. Когда-тоздесь была Россия. И даже относительно недавно, всего двенадцать лет назад.Многие должны это время помнить. А значит, здесь умеют говорить по-русски,не мог же язык столь радикально измениться всего за дюжину лет! Значит, можнодоговориться...

Знать бы только их традиции... Она лихорадочно перебирала впамяти все, что ей когда-то попадалось на глаза в архивах конторы об этих самыхдеревнях.

Примитивная жизнь. Натуральное хозяйство. Откровеннаядеградация. Все это – шаблонные фразы, не способные ей помочь в даннойконкретной ситуации. Черт побери, насколько она помнила, у крестьян в глухихдеревнях всегда есть какие-то обычаи, которые следует соблюдать. Как-то поособенному полагается друг друга приветствовать, что ли… И многое делатьименно так, а не иначе, а то к тебе преисполнятся недоброжелательности,откровенной враждебности. У них должны быть какие-то специфические табу, у этойдолбаной деревенщины, это в любой работе по этнографии написано... Припомнитьбы еще примеры!

Ну, ладно… Обмозгуем. Людоедства у них точно нет – до такогоне дошло даже в диких осколках России. Иначе об этом упоминалось бы в архивах.И рабства у них вроде бы нет. Это гораздо южнее, где возле китайской границыобитают какие-то племена узкоглазых и черноволосых, с распадом страны восстановившиесвои вовсе уж древние уклады... Не средневековье, в конце концов. Вряд ли у нихположено убивать случайно забредшего путника. И о такой гнусной традиции архивыне промолчали бы... Деньги у нее при себе есть, добрых две сотни синихбаксов... Вот только будут ли их воспринимать жители деревни, как деньги? Вомногих учебниках подчеркивается, что во времена революций, распада, деградации,всеобщего одичания бумажные деньги исчезают из обращения моментально, остаютсялишь те, что из драгоценных металлов... Стоп, стоп! В этой стране вообще нетсобственных денег, она пользуется исключительно американскими долларами ипрочей твердой валютой... Ну, в крайнем случае, можно им предложить часы илирасплатиться натурой за то, что какой-нибудь абориген отвезет на своем странномэкипаже в более цивилизованные места... Только выбрать помоложе, похожего начеловека...

Как бы там ни было, а сидеть за деревом бессмысленно. Порачто-то предпринимать...

Марина спрятала автомат в глубину куста, присыпала его сухойхвоей, проверила, на месте ли нож в сапожке. Вздохнув полной грудью, пригладилаволосы, вышла из леса и неторопливо направилась к ближайшему строению.

Первыми ее увидели игравшие со щенком дети. И моментальнокинулись в дом, громко плача и что-то крича. Щенок проворно юркнул под дом.Хорошенькое начало, подумала Марина сердито и остановилась у покосившегосязабора.

Неторопливо вышла женщина в длинном сером платье и тщательнозавязанном платке – самого неопределенного возраста, то ли совсем старуха,то ли не старше Марины. Присмотревшись к ее платью, Марина стала подозревать,что видит ту самую экзотическую ткань, что в учебниках истории именовалась«домотканой материей».

Женщина пялилась на незнакомку как-то странно: не сказать,чтобы враждебно или зло, просто-напросто в тусклых глазах неопределенного цветастояло густейшее равнодушие, словно Марина была пустым местом.

– Чего надо? – спросила она вяло.

По крайней мере, язык, точно, не изменился, обрадоваласьМарина. Уже легче...

– Я отстала от поезда, заблудилась, – произнесла онамедленно, внятно, решив не углубляться в криминальные сложности жизни. –Не знаю, где я... Железная дорога далеко?

– Там, – неопределенно махнула женщина.

– Далеко? – терпеливо спросила Марина.

– Далеко.

– Сколько километров?

– Кого?

– Километров.

– А это чего?

– Сколько мне туда идти? – попробовала Марина другуютактику.

– А я что, туда ходила? Говорят, к закату дойдешь...

– Часа два шагать?

– Кого?

Нет, она явно не имела представления не только о километрах,но и о часах...