Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Первым стал Артур Тур, брат-близнец Агнессы, что жил за пределами города в сельской глуши, подальше от городского гнёта и фальши. Этот отпрыск семейства Тур, был, пожалуй, единственным достойным человеком, если бы не крутой нрав и деспотия по отношению к домочадцам. Марьям, в каком-то роде освободила его жену и троих забитых детей-подростков от бремени побоев и унижений, разодрав суровому мужу горло и живот. Удовольствия она тогда не получила, зато вина, тошнота и слезы пригвоздили её на той самой поляне всем весом мира и едва не раздавили её, если бы не образ отца, выхвативший её разум из чёрного водоворота совести.
Второй жертвой стала высокомерная Джулия Юхан, старшая нелюбимая сестра Роберта, всю жизнь, ставившая его советы под сомнение, как неразумные, бестолковые, а подчас и абсурдные, державшая младшего братца за дурачка, даже когда он достиг небывалых высот в карьере вместе с другом Максимилианом. И в этот раз его предостережение о покушении Джулия восприняла, как лепет напуганного подростка. Она поняла, что младший брат был прав, когда её дом наполнился криками ужаса прислуги, принявшей на себя первый удар, а затем встретилась взглядом с огромным волком, который смотрел на неё своими человеческими глазами.
– Так он был прав… – успела вымолвить Джулия Юхан, волк опрокинул её сухое тело на пол и разорвал горло.
Марьям стояла в тени громадного дуба, сокрытая от лунного света и следящих камер, готовая к прыжку. Третьей её жертвой станет она – любимица предателя.
Словно во сне она чувствовала своё гибкое звериное тело каждой клеточкой, она слышала дыхание охранников, которые от её легчайших касаний становились мертвецами. Запрыгнув на ближайший балкон, что не составило особого труда для волка, но, несомненно, озадачило бы человека, она проскользнула в темноту спящей комнаты. Особняк наполнился криками, визгами и леденящим кровь звериным воем. Собаки в саду спали вечным сном со сломанными хребтами. Аккуратно по периметру с подобными смертельными травмами лежали тела охранников. В доме гас свет, и затихали голоса.
Роберт Юхан втащил Агнессу в чердачную комнатку, забаррикадировав входную дверь пыльными ящиками с забытыми вещами. Дом молчал и пребывал в кромешной тьме ночи, только в окна сочилась Луна, освещая недвижные бледные силуэты на полу комнат.
В дверь постучали три раза, сильно и настойчиво. Агнесса вскрикнула и прижалась к брату, он сжимал револьвер в правой руке и медленно отходил назад, ища укрытие.
– Нес, спрячься там. – Он указал на старый платяной шкаф, отслуживший хозяевам и отправленный в отставку лет десять назад. – Живее, Нес!
Женщина забралась в пустое нутро дерева, а мужчина затворил дверцы за ней и встал лицом к двери, по которой уже кто-то скрёбся когтями.
– Убирайся прочь! Я знаю, что это ты, Марьям! Я прощу тебе убийство сестры, если ты сейчас же уберёшься отсюда и пропадёшь. Иначе же, я… – Глухой удар извне сотряс чердачную дверь.
Удары повторились, дверь поддалась, петли вырвало с мясом, и огромная волчица ворвалась в затхлое помещение чердака. Роберт выпустил все пули в жуткого зверя, но они пролетели вскользь, не причинив животному никакого вреда. Жуткое рычание вогнало бывшего друга и помощника Максимилиана Грея в ступор, мужчина не мог отвести глаз от человеческого взгляда волчицы, кругами ходившей вокруг него.
– Смотри и помни! – Эти слова в голове его отозвались колоколом, а зверь устремился к шкафу, где затаилась третья жертва.
– Нет! – только и смог выкрикнуть Роберт, когда услышал предсмертный крик Агнессы.
Затем раздался чудовищно-противный звук раздираемой плоти, по полу к ногам мужчины спешил тонкий ручеёк уходящей жизни. Волчица с выпачканной мордой посмотрела ещё раз на мужчину и скрылась в проёме выбитой двери.
Роберт, наконец, сбросил странное оцепенение, сковавшее все члены его тела, и подошел к опрокинутому шкафу, под которым разрасталась лужа. Агнесса лежала с широко раскрытыми от ужаса глазами, её рот перекосило, всё лицо было запачкано, а там, где раньше была изящная тонкая шейка с манящей впадинкой, теперь зияла большая дыра из которой, булькая, извергалась кровь.
Роберт неосознанно перехватил рану ладонью, пытаясь остановить кровотечение. Он выл, почти как зверь, потом он закрыл ей глаза, протёр лицо и поцеловал.
***
Убийство шло за убийством, кровавая петля сужалась, оставляя на десерт Роберта и его семью. Вначале им владел холодный расчёт, он надеялся на технику и людей. Но когда погибла его сводная сестра, тогда в нём что-то дало сбой, и он впал некое суеверие, что имеет дело не с оборотнем, а с духом обманутого и преданного им друга, вселившегося в тело дочери и управляющим ею для свершения праведной мести.
Роберт Юхан осознавал, что всё сбывается в точности, как и пообещала Марьям у кладбища тем злополучным днём – она забирала родных и близких ему людей, забирала неверных партнёров и скользких дельцов, осушала семьи, устроила кровавый праздник смерти. Все жертвы прекрасно знали, что их песенка спета и ожидали своей участи в жутчайшей агонии страха.
Порой ему казалось, что зверю достаточно лишь раскаяния жертвы и прохождения ею той тропы жути, что домысливает разум. Но, увы, он и сам был свидетелем отчаянных попыток людей перед клыками своей смерти, вымолить прощение и раскаянием заслужить помилование. Смерть неумолимо прибирала всех, оставив его на конец своей охоты. Волчица не знала жалости.
Они уехали в другой город, сняли квартиру, где можно было затаиться на какое-то время. Он установил датчики слежения на окнах и людей у двери. Он продумал всё, но всего никогда нельзя предусмотреть.
Он знал, что она придёт, надеялся на чудо, что она собьётся в пути, её переедет грузовая фура, она устанет или заболеет смертельной болезнью – но в глубине души, где-то очень-очень далеко он знал, что она всё преодолеет ради мести. И ни мольбы, ни увещевания, ни пули и огонь, ничто не спасёт от её волчьих клыков.
На грани отчаяния он хотел уйти из жизни сам, добровольно, но заставшая его в критический момент жена помешала свершиться акту самопожертвования, именно так он считал и понимал тот шаг, на который шёл ради спасения семьи. Именно тогда он принял, что смерть ему суждено встретить в лицо, ибо это неотвратимо. К тому же,
