— Съела? — спросил я глубину. — Вкусно? Зубки не болят?

Глубина молчала. Ей нечем ответить. Она вновь проиграла.

Мир словно разломился на две половины. На ту, где былалюбовь, и на ту, где я катался по полу, обнимая пустоту. Будь проклято этораздвоение — после которого чувствуешь себя идиотом.

Я снял шлем. Тело было ватным, разбитым. Отоспаться бы.Потянувшись, я вырвал кабель костюма из порта.

— Сбой периферии! — испуганно сказала «Виндоус-Хоум». —Лёня, проверь разъёмы виртуального костюма!

— Пауза, — приказал я. Распрямился, вставая.

Костюм надо постирать.

Я прошёл в ванную, разделся, влез под душ. Постоял полминуты,ловя запрокинутым лицом тугие струи воды. Потом подхватил с пола костюм, взялкусок хозяйственного мыла и занялся стиркой.

Вот так обычно и портят дорогостоящие вещи — поленившись…или постыдившись… идти в химчистку.

Предельно аккуратно выстирав костюм, я повесил его наплечики и зацепил на крюк над ванной. Потекли струйки воды. Выжимать ткань,внутри которой идут сотни проводков, датчиков и имитаторов давления — ещёбольшее безумие, чем стирка. Ладно, понадеемся на репутацию фирмы «Филипс». Можетбыть, они учли даже русскую безалаберность.

Мой старый виртуальный костюм — китайский, но довольноприличный — валялся в шкафу. Я всё собирался его продать, но не находил времядать в сеть объявление. Теперь это меня радовало.

Натянув трикотаж весёленькой раскраски, я прошёлся покомнате. Ничего. Немножко маловат стал, но пойдёт. Помахивая шнуром, я дажестал что-то насвистывать.

Викины слова — чушь. Она и впрямь фантазировала, а я утратилкритичность. Сеть — это просто сотни тысяч компьютеров, подвешенных ктелефонным линиям. Виртуальность — домыслы сознания.

Невозможен электронный разум на базе «пентиумов» и«четвёрок».

Это любой компьютерщик объяснит… если не поленится спорить сочевидной глупостью.

Я воткнул разъём в порт, и «Виндоус-Хоум» радостно сообщила:

— Обнаружено новое периферийное оборудование. Провестиподключение?

— Да.

Мой основной костюм будет сохнуть дня три. Пускай уж«Виндоус-Хоум» подключит старый костюм как следует.

— Датчики движения… тест прошёл… имитаторы давления… тестпрошёл… энергопотребление… тест прошёл… ограничение критических перегрузок…тест провален! Внимание, данная модель виртуального костюма не укладывается впредельно допустимые параметры безопасности! Возможен дискомфорт привиртуальных контактах! Не рекомендуется…

— Продолжить тест, — приказал я. Все китайские костюмыстрадают этим грехом — непоправимым, с точки зрения западноевропейцев иамериканцев. Если в виртуальности меня расплющит бетонной плитой, то костюмможет отреагировать очень уж энергично, и оставить на теле пару синяков.

Честно говоря, меня это не особо тревожит.

— Тестирование завершено. Рекомендуется прервать подключениеоборудования.

— Принять оборудование, — надевая шлем, сказал я.

— Ты серьёзно? — спросила «Виндоус-Хоум».

— Да.

— Оборудование подключено, — скорбно согласилась программа.

deep Ввод.

Ветер усилился. Я ёжусь, отступая от обрыва. У меня мокраяголова, и стоять тут не очень-то уютно.

Особенно одному.

Беру термос, наливаю себе глинтвейн. Пара глотков, просточтобы согреться. Мы ещё придём сюда, вместе с Викой. Очень надеюсь, что ейздесь было хорошо. Не так уж много в виртуальности мест, которые мнебезоговорочно нравятся.

— Пока, — говорю я реке, ветру, осеннему лесу. Иду к выходу.

Если прогуляться до «Лабиринта» пешком, то я как раз убьюостаток времени.

А дайверы закончат свои попытки спасти Неудачника.

Почему-то я уверен, что у них ничего не выйдет.

Первое, что я вижу, выходя на тридцать третий уровень —развалившийся на газоне Анатоль. Моя первая мысль — что и на старуху бываетпроруха. Но Анатоль приподнимает голову, и машет мне рукой.

Неудачник тоже на месте — в своём уголку.

— Эй, Стрелок! — Анатоль явно не собирается менятьгоризонтальное положение на вертикальное. — Ползи сюда!

Я присаживаюсь рядом, вопросительно киваю.

— Мы хотим отказаться от этого… — Анатоль кивает наНеудачника, — задания.

Молчу. Пусть выговорится.

— Я в карму не верю, — говорит Анатоль. — Если человекатащишь к выходу, бережно, как хрустальную вазу, а он дохнет — значит сам тогохочет.

— То есть?

Анатоль снижает голос до шёпота:

— Слушай, у тебя свои резоны его спасать… пробуй. Но вначалеподумай — он двое суток в глубине. Видал таких орлов раньше?

— Да.

— Голос охрипший, ходит как автомат, понимает всё с третьегораза… Так?

Смотрю на Неудачника и качаю головой.

— Значит, он ест и пьёт. Посещает сортир. Ориентируется впроисходящем.

Анатоль привстаёт, садится на корточки.

— Стрелок, этот парень нас за идиотов держит. Либо он здесьпо заданию дирекции — проверяет, как мы работаем. Либо — такой же дайвер, как имы. Либо — и то, и другое разом.

Мне нечего ответить, Анатоль, конечно же, прав. С точкизрения нормальной логики иных вариантов быть не может. Но у меня в последнеевремя нелады с нормальностью.

— Крейзи пошёл в дирекцию, — говорит Анатоль. — Или онипризнаются, что устроили проверку наших способностей, или пусть не требуютневозможного.

— Они решат, что Неудачник — дайвер, — соглашаюсь я.

— Вот!

— Это очень удобная версия, Анатоль. Шутник дайвер, решившийпоиздеваться над индустрией развлечений и своими коллегами… Не останавливать жевесь «Лабиринт» из-за такой мелочи.

— Стрелок, я пёр его через весь уровень, — устало говоритАнатоль. — В зеркальном зале перестрелял гвардейцев.

Киваю. С его снаряжением и опытом — это возможно.

— Знаешь, что было потом? — в голосе дайвера прорываетсязлость. — Он уронил винтовку. И та шарахнула его прямо в лоб!

Я молчу. Что тут скажешь?