Вика кивает.

— Чтобы держать такое пространство, нужен отдельный сервер!

— Два сервера. Один полностью занят, другой ещё всёзаведение держит.

Глотаю холодный воздух. Спрашиваю:

— Так… зачем ты здесь работаешь? Тебя любая фирма возьмётпространственным дизайнером, только позволь заглянуть в это окошко!

— У меня свои причины, — говорит Вика, слегка повышая тон, ия понимаю — вопрос неуместен.

Свобода для всех и во всём.

Может быть, ей нравится быть виртуальной проституткой?

— Спасибо, — говорю я.

Вика недоумённо хмурится.

— Спасибо, что позволила это увидеть, — объясняю я. — Тыведь не каждого сюда пускаешь?

— Не каждого. А ты покажешь мне свои картины? — с улыбкой спрашиваетВика. Я вздрагиваю. — Ты сказал, что не умеешь придумывать названия. Значит,приходилось этим заниматься.

Вот так. Я тоже сглупил. И, подобно Вике, не заметил своейоплошности.

— Я давно не рисую, — признаюсь я. — Так получилось. Может,и к лучшему, всё равно мне такое не по силам.

Вика даже не пытается вежливо спорить. Она знает себе цену.

— Знаешь, я хотел пригласить тебя в ресторан, — говорю я. —Если ты согласишься…

— Нет.

Я чувствую себя оплёванным. Почему-то я был уверен, что Викасогласится, что ей понравятся «Три поросёнка», что мы постоим над горной рекой— пусть не я создавал тот пейзаж, но я люблю его…

— Понимаю, — говорю я.

— Нет, не понимаешь. Дело не в клиентах, сейчас как раззатишье, а девочки меня подменят. Я сама тебя приглашаю. В наш ресторанчик.

Ничего не понимаю, но соглашаюсь. Вика придирчивоосматривает меня, поправляет воротник рубашки.

— Сойдёт, — решает она. — Пошли.

— Далеко?

Вика только улыбается, подхватывает со стола маленькуюзамшевую сумочку. Мы выходим в коридор, и я отмечаю, что двери больше непоскрипывают в приступах любопытства.

— Пошли, пошли…

Мы идём, чинно взявшись за руки, словно воспитанные дети напрогулке. Коридор кончается винтовой лестницей, мы поднимаемся вверх.Насчитываю семь витков, прежде чем дорогу преграждают тяжёлые бархатные шторы.На мгновение возникает мысль, что пространство здесь вывернуто, и мы сейчасвыйдем в холл первого этажа.

— Ничему не удивляйся, — говорит Вика, и ступает вперёд.

Я иду следом, в полной уверенности, что смогу выполнить еёпросьбу.

Мы выходим на морской берег.

Закат красит небо оранжевым и золотым. Море устало дышит,лаская берег. Песок под ногами — чёрный. Весь пляж антрацитово-чёрный. Я знаю,что такие пляжи есть. Я никогда не думал, что это так красиво.

На берегу стоят белые столики под зонтами, за столикамилюди. Все живые, не программные муляжи, я сразу это чувствую. В основномдевушки, лишь за тем, что ближе всех к берегу, двое мускулистых парней. Да ещёрядом с длинной стойкой бара примостился тощий парень в шортах.

— Это наша рекреационная зона, — шепчет Вика. — Идём.

Мы садимся за свободный столик, Вика склоняется ко мне:

— Здесь самообслуживание. Иди к стойке, возьми мнешампанского.

Иду, увязая в песке. Трое мужчин и двадцать женщин наблюдаютза мной. Всё выглядит донельзя странно — словно чудовищный тайфун прошёлся попобережью, снеся отели и дома, но пощадив часть открытого ресторанчика.Впечатление усиливает задёрнутая шторами дверь, через которую мы вошли — онаодиноко стоит в чёрном песке.

— Привет! — говорит мне парень у стойки, и быстро суёт руку.

Машинально пожимаю ладонь.

— Вика сухое шампанское любит, — говорит парень. — Только небери французского, возьми «Абрау-Дюрсо», оно где-то слева под стойкой… Ты здесьпервый раз? Я тебя не видел раньше. Сегодня день пустой, все девчонки тутсобрались. Ну, сейчас тебе косточки промоют!

Он тараторит с энергией Робинзона, встретившего Пятницу. Унего чрезвычайно подвижное лицо, во рту не хватает пары зубов.

— А ты мне нравишься, — говорит парень, почёсывая облезающийот загара живот. — Блин, точно нравишься! Ха-ха! Испугался? Не, я тут неработаю, то есть работаю, но не так. Ты тем двоим, у воды, не понравьсяслучайно!

У меня уже голова идёт кругом. Выдавливаю жалкую улыбку,захожу за стойку, достаю из ведёрка со льдом бутылку брюта, беру пару высокихбокалов.

— Во, перезагорал я вчера! — восклицает тем временем парень,отрывая длинный пласт облезающей кожи. — С девчонками поспорил, что сгорю, онине поверили. Приходят утром — а я и впрямь сгорел!

Он суёт мне под нос бренные части своей шкуры.

— Классно выглядит? Всю ночь пахал, делал симуляцию загара.Надо будет пристроить куда-нибудь, с руками оторвут! Только руки я не отдам!

Торопливо киваю, и убегаю с добычей. Вика дожидается меня,давясь от смеха.

— Это кто? — спрашиваю я, опускаясь на стул. Тихий шорохволн кажется неслыханным благодеянием.

Вика продолжает смеяться, потом делает серьёзное лицо.

— Это наш программный гений, хакер и охранник, знаток железаи софта. Зови его Компьютерным Магом. Или просто — Магом. Он это любит. Тольконе зови его Зукой.

— Зукой?

— Ага. Он любит растворимые напитки, «Зуко», «Сприм», прочуюхимию. Его так девчонки прозвали, он очень обижается.

— А чего он такой… странный? — осторожно спрашиваю я.

— Не знаю. Может, наших геев отпугивает, может, по жизнитакой.

Я искоса поглядывая на парней у берега. Те тоже разглядываютменя, что-то обсуждая. Потом один легонько хлопает другого по губам, и тотобиженно отворачивается.

Мне становится совсем не по себе. Но Вика не прекращаетулыбаться, и я с деланным любопытством спрашиваю:

— Зачем вам парни? Девчонки не всегда справляются?

— Конечно. Помнишь голубой альбом?

Помню. Бес тянет меня за язык, и я интересуюсь:

— А где козочки пасутся?

Мы вместе смеёмся, напряжение спадает.

— Это программа, — признаётся Вика. — Мы пробовали надеватьтела животных, но поведение неадекватное выходит. Клиенты нечасто бывают, нозато — у нас есть всё. Любые причуды.