А Вика продолжает, словно задавшись целью свести меня с ума.

— Представь, как это может быть. Сотни тысяч, а может быть,уже миллион компьютеров включены в сеть постоянно. Потоки информации мчатсямежду континентами, оседают на хостах и роутерах, откладываются в памяти машин.Несуществующие пространства живут по своим законам, меняются. Падает листва сдеревьев, наши шаги оставляют следы, наши голоса заставляют срываться лавины.Информация дублируется, путается, смешивается. Программы послушны, они создаютмуляжи, оболочки, но кто знает, как скоро оболочка наполнится подлинным разумом?

— Любой хакер помрёт от смеха, слушая тебя, — говорю ядеревянным голосом.

— Я не хакер. Я просто смотрю на то, что происходит вокруг.И думаю, что увидел бы человек ниоткуда, появившись в Диптауне, твёрдо считая,что он настоящий и живой? Кривляющихся фигляров? Людей, которые бегают по«Лабиринту» и радостно убивают друг друга? Психопатов, оттягивающихся вборделях? Вокруг есть всё, что существует в реальности. Небо и солнце, горы иморя, города и дворцы. Пространства в пространствах, смешение времени инародов, достоинства и пороки. Всё! Всё и ничего. Нам нужно лишь то, чтоненавистно в реальной жизни. Смерть, кровь, фальшивая красота и заимствованнаямудрость. Так что подумает глубина о людях, если она научится думать?

Я молчу. Я вспоминаю Неудачника, который убивает монстров изпистолета, но никогда не стреляет в игроков. Который не говорит своего имени иадреса. Который уже двое суток висит в виртуальности — но у него не заплетаетсяот жажды язык и не подламываются ноги. Который не понимает, что убегающий отмутантов ребёнок — всего лишь сотня килобайт программы на сервере тридцатьтретьего уровня.

Я вспоминаю слова Человека бе?? лица — «Теперь кое-чтоизменилось». Это же была прямая подсказка — вместе с воспоминаниями о«Боссе-Невидимке» и «Заблудившемся Пойнте». Случилось то, что не имеетаналогов, кроме как в фольклоре.

И меня начинает бить дрожь.

Не может быть случайностей пятнадцать раз подряд — дайверы«Лабиринта» вытащили бы Неудачника… не препятствуй этому сама сеть. Неудачниканекуда вытаскивать из глубины — он живёт лишь в этом мире. Он прикован к«Лабиринту», к миру выстрелов и предательств, крови и руин. Он погибает иоживает, не понимая, что происходит с ним.

— Вика… — шепчу я. — Вика, не дай бог…

— Что? — она смотрит на меня, и отступает на шаг. — Что стобой?

— Не дай бог, ты права… — шепчу я. — А мне кажется, что тыправа…

Она хватает меня за руку, сжимает, крепко, почти до боли,кричит:

— На сколько ты ставил таймер? Где ты живёшь? Лёня,опомнись! Ты живой, ты настоящий! Я несу чушь, чушь!

Мне делается смешно — Вика испугалась за меня.

— Я в порядке, — говорю я. — Я живой и настоящий. У меня недип-психоз. Но я знаю человека, который не может быть живым.

Как ни странно, но Вика успокаивается. Я бы на её местенаоборот — ещё больше испугался.

— Я тоже с такими встречалась… — заявляет она.

Качаю головой.

— Вика, я знаю человека, который ведёт себя, как в твоейфантазии. Не различает реальности и яви. Не ведает границы, живёт, а не играетв глубине.

Она догадывается мгновенно:

— В «Лабиринте»?

— Да.

— Это называется потерей реальности. Нервный срыв и ничегобольше.

— Я видел нервные срывы, — говорю я. — Это… это другое.

— Лёнька, — Вика улыбается. — Я наговорила глупостей, а тыиспугался… Знаешь, аналогии фальшивы.

Мне хочется рассказать ей всё. Про Человека без лица иНеудачника. Про случайности, которые стали системой. Но я подписывал контракт,обещая конфиденциальность.

И ещё — мне придётся сказать, что я дайвер.

А у меня есть опыт таких признаний.

Я догадываюсь, о чём думают девушки, целуясь с дайвером.«Сейчас он выйдет из глубины, и моё лицо превратится в маску из крошечныхквадратиков-пикселей. Он свободен здесь, а я пленница…»

Не хочу, чтобы Вика так думала. Не хочу, чтобы это сталостеной между нами.

— Ты права… — шепчу я. И Вика прижимается ко мне.

Мы стоим над обрывом, целуясь, и река ревёт под нами, аветер треплет волосы. Одинокий птичий крик, секундный проблеск солнца в разрыветуч, ковёр листьев под ногами. Он мягкий и пахнет пряным. Я снимаю с Википлатье, а она помогает раздеться мне. Я целую её тело, мои губы касаются живоготепла, не я в глубине, это глубина во мне, это наш мир — вокруг, я не уйдуотсюда никогда, мы затеряемся в этих лесах и найдём дорогу к горам, что видныиз её окна.

Вика что-то шепчет, но я не слышу слов — мы слишком глубоко,мы вышли за пределы всех пространств.

Потом наступает короткий миг, когда пространства сливаютсявоедино.

Мы вместе — сквозь расстояния и неизвестность.

— Не уходи от меня, Стрелок, — шепчет Вика. — Только посмейуйти…

— Я не уйду, — говорю я. Мы прижимаемся друг к другу, ветерскользит по коже, мокрая листва холодит спину. Я смотрю вверх, но тучиклубятся, кружат подо мной, ещё миг — и я упаду в небо, потеряюсь в реальностяхвслед за Неудачником…

— Кто ты, Лёня?

Но я не могу ответить. Снова привлекаю Вику к себе, и нашигубы соприкасаются, делая слова пустыми и ненужными.

— Моё время кончается, — шепчет Вика. — Мне надо выходить…вот-вот…

Я понимаю. Я обнимаю её ещё крепче, словно в моих силахостановить бег таймера на том конце невидимой нити, удержать Вику в глубине ещёминуту, ещё миг…

— Приходи, — Вика вскидывает голову, приподнимается надомной на локтях. — Приходи сегодня, я буду ждать.

Киваю, тянусь к ней — но уже поздно.

Её тело бледнеет и меркнет, рассыпается облаком сиреневыхискр, платье на земле тает, словно пригоршня снега. Миг — и я остаюсь водиночестве, под небом, которое просит упасть в него, затеряться в облачномтумане, стать ещё одним человеком, не знающим грани между мирами.

И Вика будет со мною всегда, мы станем равны, и мне никогдане придётся отвечать поцелуем на вопрос…

Я мотаю головой, с силой тычусь в жухлую листву.

Это бывает. Всем дайверам знаком миг, когда хочется статьтаким, как все.

Надо бежать…

Глубина-глубина, я не твой… отпусти меня, глубина!

Экранчики перед глазами, холодный ветер из кондиционера.