— Я попробую. Ваша забота, Гвеллан, забавляет. Как будто мне неведомы способы уничтожить это колдовство… — он взмахивает рукой, и от движения воздуха истончаются две алые нити, которые теперь отчетливо видны.

Одна идет от епископа к корням дерева, другая кружит у корней, путается в высокой траве и карабкается на стену сада рядом по стеблям вьюнков. Кажется, есть еще и третья, она взлетает ввысь и забирается в окно второго этажа резиденции… Нет, она слишком размыта, это всего лишь призрак более ярких двух, я уверена, за нее нельзя дернуть и вызвать у Эриния приступ… Похоже, проклявший епископа бывал в этом доме или и сейчас находится здесь. Но если Его Преосвященство и мастер Гвеллан не считают эту информацию важной, то стоит ли обратить их внимание на этот розовеющий на глазах след проклятия?

— Я предпочел бы найти логово злоумышленника сам… — архимаг запинается, но ненадолго, — в качестве извинения за мои голословные обвинения. Но тогда мне необходимо, чтобы эти жертвенные кости оставались пока в неприкосновенности.

— Если вы это сделаете, я буду вынужден тоже извиниться подобающим образом, а мне нечего вам предложить, — возражает епископ. — Хотя… если ради успеха вашего начинания и нужно хоть что-то, то это информация из вражеского стана. Возможно, я смогу вам помочь.

— Тогда решено? — уточняю я. — Мы находим вашего злоумышленника и возвращаемся к вам, чтобы снять проклятие или… мы же могли бы направить его на того, кто решился его использовать?

— Это не угодно воле Источника — использовать проклятое колдовство в своих целях, даже в качестве мести, — решительно отвергает мою последнюю идею Эриний. — И, возможно, самым лучшим наказанием будет как раз то, что я больше не буду поддаваться чарам, а не избавлюсь от убийцы… Которого я могу еще застать, если поспешу.

Он указывает на призрачную нить и направляется в сторону ведущей в его кабинет лестницы.

– Пойдем, — кивает мне архимаг и направляется к высокой стене, ничуть не колеблясь.

— А выйти как нормальные люди — не судьба? Обязательно надо карабкаться по камню или летать с помощью магии, чтобы вызывать ненужные подозрения у очевидцев? — ехидно удивляюсь я, но тут же вижу скрытую под толстыми стволами вьюнков калитку. — Ну хорошо, это я глупость спросила. Но зачем нам искать какое-то логово, если епископ сейчас встретится с проклявшим?

— А почему ты считаешь, что твой первый вопрос глупый? — удивляется Гвеллан, а сам рассматривает стену, увитую толстыми стеблями и щерящуюся шипами одичавших роз. — Понял, ты увидела калитку, скрытую магией, причем раньше меня, я всерьез думал о подкопе. Заметить нас, если мы применим маскирующие чары, будет нельзя, даже если мы перелетим через стену на виду всего города. Но для этого пришлось бы обходить магию артефактов, замурованных в ограде… Уже неважно.

— Очень даже важно про маскирующие чары — не пойду же я по улицам в таком виде! — я вспоминаю о разорванном в клочья рукаве и перевожу взгляд на свое плечо. Надо же, я до сих пор прижимаю обрывки, как будто надеюсь, что они прирастут.

Я отнимаю руку от прорехи и застываю, рассматривая ровную ткань. Это точно не моих рук дело, для магии нужно желание и осознанность, стихийно она возникает в самых крайних случаях, угрожающих жизни. Ведь так говорил Гвеллан… Спрашиваю его:

— Это вы зачинили?

Он качает головой:

— Нет, я и не подумал об этом, иначе попросил бы Эриния о помощи. Ну там, нитку и иголку принести, что в таких случаях делают… Честно — никогда не чинил одежду подобным способом, в голову не приходило. Некогда думать о внешнем виде, когда окружен чудовищами или врагами, а потом всегда можешь отдать платье в починку… И руны, которые я знаю… они точно не подошли бы для ткани, я бы не рискнул экспериментировать сейчас и изобретать новые. Представляешь, что я мог бы наворотить, если чаще всего восстанавливаю каменные или деревянные стены и изредка — металлические клинки?

— Могу вообразить, — я вздрагиваю, представив себя в изысканном платье с мраморной вставкой, ощерившейся клювами кинжалов: хорошо еще, если они смотрели бы наружу… — Но тогда кто это сделал? Это я? Источник?

Архимаг посылает в мою сторону белое мягкое облачко, оно тычется мне в плечо, как любопытный щенок ищейки, и покрывает рукав белой пыльцой. А потом устремляется к следам епископа и кружит возле них, бегает от яблони до лестницы, словно ждет команды выследить Его Преосвященство.

— Это дело рук Эриния… — отвечает мне мастер Гвеллан, развеивая облачко, и оборачивается к калитке. — Надо же, насколько он предусмотрителен. Если в калитке обнаружится ключ, то я уже не удивлюсь…

— А вы ему настолько доверяете, что уже называете по имени?

— Тебе сложно судить, достоин ли он доверия? — он высвобождает калитку из плена побегов и продолжает говорить. — Сама как считаешь? Он догадался о том, что ты Избранная, но никому не сообщил, это говорит о его порядочности.

— Он промолчал и не озвучил свои подозрения только потому, что ваши цели совпадают.

В скважине оказывается ключ, и архимаг удивленно свистит, хотя только что обещал не удивляться. Оборачивается ко мне и приглашающее машет рукой, не глядя поворачивая ключ. Тот вращается так, будто замок только что смазали, хотя кто будет этим заниматься в заброшенном саду? Наверное, это снова свидетельство предусмотрительности епископа…

— Разве общая цель не перевешивает чашу весов в сторону доверия? — спрашивает Гвеллан, когда я приближаюсь почти вплотную.

— Наверное, не знаю… Зависит от цели.

— Есть еще кое-что, один совсем незначительный факт, — хмыкает архимаг, чертя в воздухе руну, и я на секунду зажмуриваюсь от вспыхнувших вокруг нас оранжевых искр. — Эриний фактически оставил свою жизнь в наших руках, разрешив самим найти якорь проклятия. И при этом совсем не нервничал и не боялся, это я бы увидел… и он не предпринял никаких мер предосторожности и не взял с нас ни одной клятвы.

Я чихаю от попавшей мне в нос искорки, на поверку оказавшейся совсем не горячей — просто пылинка, которая с негромким хлопком исчезает, как и все остальные. Они как будто станут отталкивать от нас чужие взгляды, но не сделают совсем невидимыми, как поясняет мастер Гвеллан.

Но речь сейчас не о них! Если я возмущусь таким побочным действием маскировочных чар, архимаг легко уйдет от ответа и начнет рассказывать про виды магии или, чего доброго, про изобретателя заклятия, поэтому я продолжаю возражать, хотя и не очень уверенно:

— Хороший прием и красивый жест, чтобы вызвать то самое доверие. Если епископ уверен в вашей порядочности и что вы его не убьете… То ему ничего не угрожает.

— Возможно, его положение в обществе и достаточно долгая жизнь на этой должности подразумевают, что он опытный кукловод, но я пока что предпочту ему доверять. Назови это интуицией или годами отточенным навыком распознавать фальшь при дворе.