— Ну хорошо, будем считать, что вы развеяли мои сомнения относительно Его Преосвященства, — соглашаюсь я, а архимаг захлопывает калитку с едва слышным щелчком. — Но не до конца. Остается еще один вопрос.

Вокруг нас никого, странно видеть такие безлюдные улицы в центре города: без спешащих по своим делам горожан, повозок торговцев, мелких лавочек… Нас окружают только серые каменные ограды и такие же серые особняки, строго и гордо глядящие на нас из-за окружающих их зеленых крон. Вдали иногда мелькают прохожие, больше половины из них одеты как монахи.

— Квартал церковников, — отзывается архимаг и добавляет: — Здесь запрещено проезжать на лошади, кроме трех главных улиц, которые нам не понадобятся. Это если ты вдруг вспомнила о том, что лошадей мы оставили в конюшне резиденции. Но идти нам совсем недалеко, посмотри на цвет нити. Он становится насыщеннее по мере приближения к якорю.

Лента проклятия действительно с каждым нашим шагом от резиденции становится ярче — она уже не красно-черная, а как будто ярко-фиолетовая с редкими всполохами алых искр.

— Нет, я не о лошадях, я размышляю о более серьезных вещах, — отмахиваюсь я.

— Это каких же?

Я практически с ангельским терпением повторяю уже заданный однажды вопрос (и добавляю еще один), не обращая внимания на ироничный прищур мастера Гвеллана:

— Зачем вы вызвались искать неизвестно что, если епископ уже наверняка увидел того, кто наложил проклятие? Ведь можно заставить преступника сознаться и выдать место хранения так называемого якоря. И, если подумать хорошенько, то зачем вам для этого я? Разве не безопаснее было бы оставить меня в резиденции?

— Ты бы не захотела остаться где-то, хотя бы в саду, в который так стремилась попасть, — он ехидно ухмыляется, — и ждать у моря погоды, а пережить второй скандал за день я точно не хотел, тем более по такому несущественному поводу.

— Но тогда Его Преосвященство мог бы вам указать на неразумность решения тащить с собой Избранную, — замечаю я, когда мы подходим к голубому особняку, больше напоминающему огромную округлую ротонду.

— И он бы распорядился оставить тебя практически без защиты там, где снуют Инквизиторы? И глава Совета Инквизиции, как я и предполагал, — он не отрывает глаз от нити проклятия, вьющейся по ажурной серебряной ограде и пропадающей по ту сторону в аккуратно подстриженном газоне. — Там, в глубине парка, его резиденция.

А вот это уже интересно… Его слова — еще одно доказательство, что мастер Гвеллан беспокоится обо мне и выбирает те варианты, где я буду, по его мнению, в большей безопасности. Нормально для того, кто клялся меня защищать, но очень смешно, что он не хочет открыто признаться в своих истинных мотивах. Но эту мысль я отложу на потом, негоже смущать своими открытиями архимага, сейчас у нас другие задачи.

— И откуда вы узнали, что это прямо-таки глава Совета Инквизиции, а не кто-то из его подчиненных или хотя бы садовник? — спрашиваю я, следуя за архимагом по узкому проходу между серой стеной соседнего здания и ажурной оградой логова главного Инквизитора. — Наверняка они тоже могли бы наложить проклятие и избежать наказания Источника. Если садовник вряд ли, конечно, то остальные, заместители всякие… Им что мешало?

— Ничего не мешало, — фыркает архимаг. — Просто по случайному стечению обстоятельств из всех перечисленных тобой подозреваемых только глава Инквизиции Риадий находится сейчас в резиденции епископа, я узнал его, когда мы проходили по галерее в библиотеке.

Он носком сапога пинает камень в основании квадратного столба ограды, и серебряная ограда складывается гармошкой, пропуская нас под тенистые кроны, а в двух шагах от «входа» виднеется наполовину осыпавшийся грот, по краям которого стоят две скульптуры — девушки в длинных платьях, несущие в руках полные чистой водой чаши, украшенные водными камнями.

Еще один тайный ход? Если да, то все сходится… Сейчас поражу мастера Гвеллана своим интеллектом, если моя догадка верна…

Архимаг подходит к статуе девушки слева, нажимает на несколько камней, и в глубине грота раздается шорох. Ну да, как я и подумала. Ступаю вслед за архимагом в темный проход, освещенный лишь тускло мерцающей перед нами магической сферой, чей свет становится ярче с каждой минутой, и говорю:

— И, конечно, так же совершенно случайно вам оказалось известно, как тайно проникнуть в резиденцию, чтобы не поднимать шума. Наверное… постойте, ваш друг Вингард, которого пыталась отравить Лиенна… Он наверняка стал главой Совета Инквизиции, от него вам и известны эти ходы. Я права?

— Более чем, — отзывается мастер Гвеллан. — Это очень удачное совпадение. И то, что ходом никто не пользуется — тоже. Волшебный светильник необходимо подпитывать магией, а его не наполняли уже больше двух лет.

— Тогда… тогда вы еще зачем-то хотели попасть сюда! Да, Лиенна же обмолвилась про какие-то архивы Вингарда, существование которых стало для вас сюрпризом. Но почему вы не могли проникнуть в это здание раньше?

— Потому что охранные чары меня бы не пропустили, ведь у меня не было благословения епископа. А после разговора с Эринием оно появилось в моем кармане, — архимаг показывает мне тонкую ромбовидную пластину из водного камня.

— Только бы он со своей предусмотрительностью не предупредил Риадия, что тот ждет гостей, — бормочу я, но сама не очень верю своим сомнениям.

И мы пускаемся в недолгий путь по древним катакомбам, а нить проклятия посверкивает перед нами, указывая дорогу.

— Архивы Вингарда нам не достать, — говорит мастер Гвеллан, останавливаясь под темными и как будто закопченными сводами винного подвала. — В момент его смерти все документы должны были обратиться в пепел, если он не желал, чтобы они попали в чужие руки.

— Но если Вингарда убили те, кто способен обойти любые табу, хотя бы наложить запретные чары на епископа… — возражаю я, вздрагивая от ледяных мурашек, бегущих по спине. — Что им мешало нейтрализовать колдовство Вингарда?

— Я сам ставил эту защиту и узнал о смерти Вингарда раньше всех. Именно потому, что защита сработала.

Я подхожу ближе к нему, слыша его ответ как в полусне, и борюсь с желанием прижаться к архимагу в поисках защиты от чего-то, затаившегося в этом мрачном подвале. Редкие лучи света пробиваются сквозь маленькие окошки наверху и не могут развеять мрачные силуэты в углах, сотканные из мрака. Жалко, что магическую сферу мастер Гвеллан оставил в тайном ходе. Здесь очень страшно, затхло и темно, и только архимаг невозмутим и спокоен.

Он смотрит на вьющуюся фиолетовую нить, уходящую куда-то под нагромождение бочек: в сумраке подвала они кажутся огромными валунами, которые сейчас раздавят меня.

Я отступаю назад, собираюсь обернуться и бежать без оглядки. Спотыкаюсь обо что-то, задеваю плечом круглый бок одной бочки, и она чуть сдвигается с места.

— Стой! — меня хватают и резко отдергивают от шатающейся дубовой емкости. — Ты что, не видишь, что здесь везде охранные чары?