Архимаг отвечает епископу с непонятной мне насмешкой:

— Не было бы проще сказать, что исповедовавшие поклонение Источнику кланы смогли захватить земли остальных, поэтому сейчас мы все послушно следуем воле Источника, а потерпи они поражение — и мы бы могли вполне до сих пор возносить хвалы иным стихийным божествам.

— А ваши речи подчас граничат с богохульством, — почти благостно отзывается Его Преосвященство, и его тон контрастирует с содержанием сказанного. — Разве вы не согласитесь, что Источник — источник великой благодати, света и справедливости? Разве его победа в прошлом и исполненное благодати процветание нашей земли — не свидетельство превосходства? Или вы желали бы иного исхода?

— Нет, определенно нет. Магия Источника уникальна и позволяет использовать все стихии, — отвечает Гвеллан, скорее, мне, чем Эринию.

Тот благосклонно кивает, слегка прищурившись:

— И эта уникальность — тоже чудо и свидетельство того, что лишь вера в Источник — истинна.

А мне не нравится его взгляд, который он искоса бросает на архимага. Нет, дело не в их дискуссии, которую они, вероятно, ведут уже давно. Может быть, причина во мне? Чем-то я себя наверняка выдала, не зря же интуиция так и зудит противным комаром над ухом. Или нет? Конечно, нет, это настоящий комар! В саду, в котором мы оказались, деревья так сильно разрослись, что накрывают своими кронами еле заметные тропинки и давно не стриженные газоны, ветви старых яблонь переплетаются и образуют непреодолимые препятствия…

С одной стороны, нас никто не увидит, если станет наблюдать из окна, с другой — слишком похоже это на ловушку. Заброшенный сад, где без труда можно похоронить… да хоть жертву какого-то обряда! И никто не обнаружит следов… Интересно, как долго здесь никого не было? И как долго никто не зайдет сюда в поисках архимага?

Странно, но мастер Гвеллан, по всей видимости, не разделяет моей озабоченности — поднимает жезл, и возникшая в воздухе руна прокладывает нам путь до высохшего от времени черного ствола, стоящего у каменного забора. Если повернуться к нему боком, то корни мертвого дерева будто охватывает комок красных и черных щупалец, пульсируя в быстром ритме.

Архимаг сотворил для нас широкую просеку, но, увы, не смог убрать с получившейся дорожки все кочки и рытвины. Я отвлекаюсь, засмотревшись на бьющееся под сухим деревом зловещее «сердце», оступаюсь, и коварные обломки веток, поломанных руной, впиваются мне в бок и плечо. Я дергаюсь в сторону, слышу треск рвущейся ткани и голос епископа:

— Гвеллан, вы меня глубоко разочаровали.

Архимаг шагает вперед, загораживая меня от епископа, и спрашивает:

— Чем же я вас так разочаровал, Ваше Преосвященство? Я не понимаю, — а сам перехватывает жезл и чертит в воздухе прямую линию, горизонтально земле.

Между нами и епископом возникает полупрозрачная стена, больше всего похожая на пленку, по которой стекают капли воды. Надо бежать, здесь нам не рады… Все эти капли испаряются по мановению руки Его Преосвященства, и пелена будто начинает таять, сквозь разрывы в ней видна яркая зелень и серая стена, по которой нам не подняться.

Я в панике оглядываюсь, придерживая на плече порванный в клочья рукав, так некстати обнаживший родинки на моем плече. Мне кажется, что на лестнице за нашими спинами мелькнула какая-то тень, взметнулась вверх по ступенькам. Вот, до моего слуха как будто доносится отголосок топота ног, торопливого и сбивчивого. Или это сердце стучит?

Я раскрываю рот, чтобы позвать на помощь, и тут же одергиваю себя — кто нам поможет в резиденции епископа? В самом отдаленном углу резиденции, не забывай, Алесса. Мастер Гвеллан со мной согласен, цедит сквозь зубы:

— Эриний, вы это подстроили, я должен был догадаться и не следовать за вами в этот заброшенный сад. Ведь здесь таинственным образом скончался ваш предшественник, что полностью отвечало вашим интересам…

Эриний зло кривит рот, надо же, я бы и не подумала, что его вечно благостное лицо может выражать такие эмоции, как гнев… Он даже сжимает кулаки и хрипло отвечает, сдерживая ярость:

— Гвеллан, обвинять меня в убийстве — не лучшая стратегия.

— Ну почему же? — удивляется архимаг. — Как еще можно относиться к тому, кто заманил тебя в западню и готов убить.

— Да, я еще упросил кого-то наложить на себя проклятие, не забывайте. Не слишком ли это сложно, если бы я просто хотел вас уничтожить?

— Кто вас, церковников, разберет…

С четок епископа срываются желтые искры, они падают на траву, и она вянет на глазах. А архимаг поднимает жезл и запускает в сторону стены почти такую же руну, которой вырубал ветки, но на сей раз магический символ затухает, не пройдя и двух метров.

Погоди, Алесса, не паникуй, почему же тогда Источник не хочет тебя защитить, если тебе грозит опасность? Он пришел тебе на помощь, когда ты всего лишь хотела узнать, что за напасть приключилась с Лиенной… А сейчас? Источник верит, что тебя защитит архимаг? Или… может же быть, что угрозы и нет? Как проверить? И нужно ли мне это проверять?

— Подождите, пожалуйста. Убить друг друга вы всегда успеете, если ваш разговор не увенчается успехом, — неожиданно для себя самой произношу я. — Не могли бы вы, Ваше Преосвященство, озвучить ваши претензии к мастеру Гвеллану?

Конечно, было бы лучше, если бы он их подал в письменном виде, но у нас не досудебное урегулирование и мы не делим наследство почившего родственника или устанавливаем сумму ущерба… Я улыбаюсь своим мыслям — да, сейчас все намного проще, но разговор с обозначением позиций сторон нам все равно не повредит.

— Дитя, не вмешивайся… — начинает Эриний.

Архимаг тоже недоволен и пытается наложить на меня чары, но его я убеждаю парой слов:

— Нам нужно с ним поговорить, вы же видите, епископ не против, иначе вы давно уже лежали бы здесь горсткой пепла, не горячитесь, — шиплю я, как очень злая гадюка или кобра, поэтому он, вероятно, проникается моей речью и останавливает руку с жезлом на половине дуги, так и не дорисованной в воздухе. Руна осыпается роем светлячков с оглушительным шорохом на траву у меня под ногами.

Епископ тоже, судя по всему, поражен моими интонациями и рассматривает меня с уважением и опаской. Но говорить не начинает, приходится начать мне:

— Ваше Преосвященство, я правильно предполагаю, что вы склонны обвинить мастера Гвеллана во всех смертных грехах из-за одного случайно открывшегося обстоятельства? — я сильнее прижимаю оборванный лоскут к плечу и скашиваю на него глаза. — Но вы не планировали этот маленький спектакль, хотя… кажется, вы что-то подозревали. Не зря вы дали мастеру Гвеллану прочесть именно тот отрывок, который дали… У меня сложилось впечатление, что вы хотели добиться от него признания. Мастер Гвеллан, не подскажете, про что там было?

Гвеллан рассерженно сопит или просто глубоко дышит, успокаиваясь. Надо же, как его напугала угроза моей жизни, которой и не было… Ослепила до такой степени, что он утратил способность здраво соображать. Ему надо ее вернуть, как можно скорее, пусть даже и так — заставить ответить на мой вопрос.