— Остается надеяться, что никто из присутствующих в резиденции епископа не наблюдал за нами в саду. Кто знает, королевский маг мог уже давно послать сюда своего шпиона, раз епископ так однозначно высказывался против планов Каспера, — все же озвучиваю я свои сомнения.

И позже выясняется, что такие все предусмотрительные архимаг, я и даже Его Преосвященство не заметили приближение катастрофы и одного предателя.

Письмо от епископа приходит уже на следующий день. Гвеллан перечитывает короткую записку несколько раз, ругается, комкает клочок бумаги и произносит, словно забыв, что я стою всего в паре шагов от него: "Опять ничего не вышло, опять"…

— Аристох сбежал, — поясняет он. — Судя по всему, прямиком в резиденцию короля Эддарда. Предатель все время крутился поблизости, конечно, он видел, как ты порвала платье под яблоней. И знаки…

Что? Что он только что сказал? Почему-то в тот момент меня тревожит вовсе не бегство Аристоха — в конце концов, я предполагала, что он может служить двум господам. И то, что я Избранная… сколько еще мы могли это скрывать?

Но вот другие слова, те, что вырвались словно против воли: "Опять ничего не вышло, опять". Почему "опять"? Значит, было и "когда-то", когда-то до этого! Когда архимаг уже пытался что-то предпринять и потерпел поражение! Он оберегает меня сейчас, не отпускает от себя ни на шаг… Возможно… нет, это слишком невероятно, и все же я почти уверена, что права. Щеки горят, будто на них кипятком плеснули.

Я так и стою, оглушенная этими произнесенными полушепотом словами, сжимаю кулаки и отхожу к окну. Пусть сейчас, хотя бы несколько минут, он не видит моего лица. Один миг — и он меняет все. Все, что не давало мне покоя все эти дни, грызло исподволь, заставляя не доверять и сомневаться, вдруг разом встало на место. Гвеллан лжет мне, лжет с самого начала. Похоже, ему известно об Алессе Коэн гораздо больше, чем он пытается показать. Обращается со мной, как с неразумной девочкой, а сам…

— Что с тобой? — он неслышно подходит сзади, кладет руку мне на плечо, но я стряхиваю его ладонь.

— Хватит!

— Да что с тобой, Алесса?

Я смотрю ему прямо в глаза. Ну, что же ты, владыка Гвеллан? Хочешь читать мысли — читай! Разучился? Ничего, я сейчас тебе все расскажу!

— Что значит "опять ничего не вышло"? Что должно было "выйти"? И почему "опять"? Я не люблю играть в игры, когда не знаю правил, мастер Гвеллан.

Он пытается перебить меня, но я не позволю ему этого сделать.

— Помните, еще давно, когда вы забирали меня из школы Жемчужной розы… мы были в подвале, и вы вычерчивали руну обнаружения? Помните? И когда я сказала вам, что магия может скрыть следы чужого преступления, вам это ох как не понравилось! Вы подлили в воду купальни зелье, убирающее следы магических воздействий. А потом ворвались ко мне. И вы прекрасно знали, что я еще не одета. Вы хотели удостовериться, что найдете знаки на моем плече. Потому что знали наверняка — они проявятся! А вчера, когда мы направлялись к епископу… Почему мне не позволено смотреть на короля? Я что, прокаженная? Порченная? И вас не удивляет, что я вижу сны Алессы Коэн. Стоит мне только заикнуться о матери — и мы тут же срываемся в горы. Чтобы Лиенна не проболталась. Так что же уже не вышло однажды? Что, мастер Гвеллан?

— Раз ты так спрашиваешь, значит, знаешь сама, — тихо роняет он, все еще комкая в пальцах злосчастное письмо. — Сядь!

Я усаживаюсь в кресло напротив него и говорю прямо в его бесстыжие глаза:

— Хрустальные шары ведь не просто так падают на головы адепткам. Правда, мастер Гвеллан?

Он на миг прикрывает глаза и сжимает виски широкими пальцами.

— Сейчас ты успокоишься и выслушаешь меня, Алесса Коэн.

— Я не Алесса Коэн!

— Ты заблуждаешься. Ты и она, вы — одно.

Что? Как такое может быть? Я и она… Но я вижу ее сны, а ее видения нагоняют на меня ужас.

— Ты прекрасно знаешь, что сделала Алесса Коэн. Ты рассказываешь мне о железных повозках и воздушных экипажах, но о главном ты молчишь, девочка.

— Как и вы. Алесса Коэн убила короля Эддарда Седьмого. Так написано в учебниках. И ее казнили на площади. Разорвали лошадьми.

— Она была мертва прежде, чем палач прикоснулся к ней, — его голос горек, как полынная настойка, а глаза печальны — и в них тонут крохотные зеленые звездочки…

— И кто же подарил ей такую легкую смерть?

— Я.

Мне тяжело вздохнуть, я сглатываю, борясь с внезапно подступившим удушьем. Гвеллан наливает что-то в бокал, я делаю несколько торопливых глотков — и дышать становится легче.

— Вы расскажете мне все. Прямо сейчас, — твердо говорю я. — Если все и вправду так плохо и наша тайна раскрыта, то хватит жалеть меня. И врать.

— Хорошо, — соглашается он. И начинает свою удивительную повесть об Алессе Коэн, которой суждено было стать Алессой Лиатрис, а потом вернуться обратно.

* * * *

— Она была наивной глупой девочкой, эта Алесса Коэн.

— Говорите уж прямо: ТЫ была наивной глупой девочкой, — я не хочу, чтобы он щадил меня.

— Нет, — он качает головой, — пусть я и сказал, что вы — это одно, но все же ты не похожа на нее… на себя прежнюю. Ты успела стать взрослой, а вот она — нет.

Он встает, подходит к шкафу и проводит ладонью по корешкам книг. Как будто надеется найти там слова, которые должен мне сказать.

— Одна из лучших выпускниц школы. Красивая, доверчивая… Я сам вручил ей золотой жезл после экзамена. А она улыбалась, будто ждала от жизни только подарков. И она их получила. Через несколько дней после возвращения домой отец притащил ее в королевский дворец, крича каждому встречному гвардейцу, что привел Избранную. Благодаря твоему сну мы теперь знаем, как это обнаружилось. А потом… Все произошло так быстро, что мы, маги, даже не успели понять, с какой стороны ожидать удара. Избранная! Избранная! Та, которую ждали не одну сотню лет. Ее с почестями приняли при дворе, она проезжала по улицам в открытой повозке, бросая цветы прохожим.

— Водили по городу, как жертвенную ослицу в праздничный день, — не удерживаюсь я.

— Возможно, ты и права. Украденная у меня книга так кстати обнаружилась в королевской библиотеке… Избранная теперь тоже была в руках Его Величества короля Эддарда. Ему оставалось сделать последний шаг: отправиться с тобой к Источнику и подчинить себе его мощь.

А я вспоминаю, как в горах Гвеллан объяснял мне про три силы, столкнувшиеся в борьбе за Источник: маги, знать и церковники. Значит, король Эддард сделал свой ход — он хотел стать победителем.

— Короля пытались отговорить — и я, и епископ Эриний. Убеждали, что приближаться к силе Источника опасно. Он соглашался, уверял, что взывать к Источнику станет только в случае крайней необходимости. И она, эта необходимость, так кстати подвернулась под руку, что лучше и не придумаешь. Флот острова Ило — пираты, отребье, досаждавшие Каридаду набегами уже лет двадцать, — двинулся к нашим берегам, держа курс на гавань Таверии. Наш флот превосходил пиратов многократно, но король Эддард медлил, а в столицу стекались беженцы. Они заполняли улицы, жались у церковных оград… Как будто Таверию забросали грязным тряпьем… И все они вопили, словно одна глотка: "Спаси нас, Избранная!". Тебя уговаривали, на тебя давили — не мудрено, что ты сдалась. В один далеко не прекрасный день король Эддард исчез, прихватив с собой тебя и несколько человек из личной охраны. Они-то и рассказали потом, как вы с королем прошли сквозь скалу. А вот вышла ты одна. Вся в крови и с его мечом в руке.