что, сказал, что она мертва? У Вихтиха голова пошла кругом, когда он попытался вместить эту новость в свою привычную реальность. Она не могла умереть. Она была неостановимым потоком гневного сарказма и унизительных колкостей. Она разносила в пух и прах все его попытки, чем бы он ни пытался заняться, хотя у него были чистые намерения, он хотел добиться успеха, чтобы она могла жить в хорошем доме.

– Я хотел, чтобы ты гордился мной, когда я вернусь, – почти проскулил Вихтих в ответ и тут же возненавидел себя за это жалкое нытье.

– Гордился? – переспросил Флух. Глаза его расширились от неожиданности. – Ты бросил нас. Свалил, бездушный дерьмовый пьяница.

«Пьяница?»

Флух был слишком юн, чтобы понимать такие вещи. Его мать, должно быть, насочиняла про Вихтиха всякого дерьма.

– Тебе не понять, – проворчал Вихтих. – Я люблю, то есть любил твою мать. Но мы… Но мы…

«Но вы что?»

Как объяснить этому мальчику, что его мать была сварливой ведьмой, что она никогда не верила в Вихтиха, никогда не верила, что он станет великим хоть в чем-нибудь. Он вспомнил, как она советовала ему выбрать что-нибудь, что угодно, а затем этого и держаться. Она не понимала. Откуда ему было знать свою судьбу? Лишь годы спустя, после того как он встретил Бедекта, он пришел к пониманию, что должен стать величайшим фехтовальщиком в мире.

– Но вы что? – настаивал Флух.

– Ты был ребенком, ты бы не понял.

– Я больше не ребенок! – рявкнул Флух в лицо Вихтиху, забрызгав слюной и обдав гнилостной вонью.

«Боги, как у пацана несет изо рта».

Неужели никто не обучил его основам гигиены? Вихтиху припомнилось, как жена все время ковырялась в его гардеробе, отпуская язвительные комментарии по поводу его печального состояния. Годы прошли, прежде чем он понял, насколько эффективен может быть хороший костюм. Могла ли она так сильно измениться? Он даже представить себе подобного не мог.

– Как только я закончу с Бедектом…

– Ты никогда ничего не закончил в своей жизни.

Вот теперь это звучало как слова жены. Вихтих открыл было рот, чтобы ответить, но тут парень заорал на него:

– Бесполезный мудак! И теперь ты охотишься на своего единственного друга и собираешься его убить. И все ради чего? Красивого титула и кучки золота? Ты никогда ничему не учишься. Эгоистичный трус!

– Он не друг мне, он меня бросил!

– Быть Величайшим Дебилом в Мире значит для тебя больше, чем все твои друзья и семья вместе взятые!

Величайший Дебил? Теперь парень говорил как Штелен. Вихтих сморгнул, окончательно растерявшись. Неужели клептик нашла парня и каким-то образом натравила его на Вихтиха? Нет, она же мертва. И слава всем богам!

– Как только Бедект умрет, – поклялся Вихтих, – я вернусь к тебе за тобой. Обещаю. Мы будем вместе…

Нож провернулся у него в животе, извиваясь в плоти, как что-то живое.

– Твои обещания – дерьмо.

– Клянусь, – ответил Вихтих.

И даже не был уверен, что лжет. В конце концов, именно это он собирался сделать. Он всегда собирался сделать именно это, но всегда возникали обстоятельства, которые мешали его возвращению.

Флух выпрямился, глаза его округлились. Нож исчез из живота Вихтиха, но в руке парня он его не видел.

Откуда-то издалека донеслось хриплое лошадиное ржание. Звук прокатился где-то над головой, словно Вихтих лежал в глубокой расщелине. Вихтих изогнулся в попоне как смог, пытаясь найти взглядом Эргерлиха. Коня нигде не было видно. Глубокий туман, густой и синий, скрыл все.

– Он идет, – сказал Флух, с ненавистью уставившись на Вихтиха. – Тебе повезло, что этот плевок блевоты, твой божок, присматривает за тобой. Я мог бы сейчас выпить тебя досуха, после чего мир однозначно стал бы лучше.

Вихтих ощутил пустоту в животе, словно из кишок высосали все содержимое – или же просто выпотрошили его.

«Он знает про Моргена?»

Вихтих потрогал живот. Рука осталась чистой. Он пристально посмотрел на своего мальчика. Флух теперь выглядел по-другому, фигура его почему-то теряла очертания под взглядом Вихтиха, расплывалась, и волосы вроде бы стали совсем не такими, какими были, когда Вихтих увидел парня в первый раз, а глаза – не такими серыми.

– Флух, – озадаченно сказал Вихтих, – я вернусь домой. Обещаю.

Флух растаял, как туман в лучах утреннего солнца.

Вихтих проснулся, дрожа от холода и весь мокрый. Горло саднило, как будто он всю ночь кричал. Попона лежала мятой кучей рядом с ним. Он кашлянул, сплюнув густую мокроту, и сел. Он чувствовал себя слабым и опустошенным. Голова кружилась. Руки покрылись мурашками от утренней прохлады.

Эргерлих стоял там, где Вихтих привязал его. Конь с отвращением посмотрел на фехтовальщика.

– Иди в жопу, – пробормотал Вихтих. – У тебя есть мех. Или волосы. Или что там есть у вас, лошадей.

Эргерлих насмешливо зашлепал губами в ответ.

– Эй? – крикнул Вихтих, поднялся на ноги и застонал от боли. Кишки словно всю ночь перемешивали взбивалкой для яиц. – Флух?

«Где пацан, черт подери?»

Вихтих увидел кучу мокрого пепла – все, что осталось от костра, – и словно ледяная молния страха пронзила его, от затылка до копчика. Он спал без огня?

«Стучать-колотить!»

В прошлый раз, когда он позволил костру погаснуть ночью, за Штелен, Бедектом и ним самим явились альбтраумы. Тогда они все трое чуть не погибли. Вихтих приподнял рубашку и уставился на сморщенную рану на животе.

«Эта рана – не от ножа».

Выглядела она примерно как те раны, что остаются после купания в далеком южном океане Зальцвассер – если во время него на тебя натыкается кровососущая змея.

Что сказал Флух в конце? Что-то о боге? Теперь ему казалось, что этот ночной разговор – всего лишь сон, слова размывались в памяти. Чем больше усилий он прилагал, чтобы припомнить все точно, тем туманнее становился смысл речей.

«Мой мальчик».

Грудь Вихтиха сжалась, вызвав жестокий приступ кашля, от которого он согнулся пополам. Он смотрел на кучу золы – все, что осталось от его костра, – и лишь одно слово стучало в его насквозь промокших, отупевших мозгах: «альбтраум».

Флух сказал что-то о боге, присматривающем за ним.

– Морген? – позвал Вихтих.

Тишина.

Неужели юный бог пришел ему на помощь? Неужели Морген прогнал альбтраума, когда тот высасывал жизнь из Вихтиха? Он уставился на промокшую конскую попону, лежащую в грязи. Перед сном он думал о Моргене. О том, как проснулся, закутанный в свое одеяло, а этот ублюдок раз за разом бил его ножом в живот. Вихтих вспомнил свое удивление по поводу того, что Флух знает больше, чем мог бы.