…Остановившись у двери с деревянной табличкой, на которойбыла аккуратно выжжена цифра восемь, Клади легонько постучала – пять раз, сразными интервалами. Подождала немного, постучала опять – с тем же результатом.Тогда она легонько толкнула дверь, и та медленно, бесшумно начала отворяться втемноту. И еще до того, как дверь открылась полностью, Сварог даже не спинныммозгом, а каким-то восемнадцатым чувством ощутил некую неладность. О которойдаже Клади пока не подозревала. И машинально собрался, приготовился, как передпрыжком, сжал шаур, лихорадочно пытаясь понять, выделить источник беспокойства.Это не было чутьем на опасность – проклятое чутье по-прежнему молчало, –это было выработанное годами предчувствие угрозы… А когда Клади на пороге вдругзастыла и с сипом втянула в легкие воздух, будто собираясь закричать,раздумывать, что да почему, времени не было: на лестнице отчетливо слышалисьнеторопливые шаркающие шаги – кто-то из постояльцев, отзавтракав, возвращался ксебе в опочивальню. Повинуясь не разуму, а инстинкту, Сварог сграбастал Клади вохапку, зажал ладонью рот – чего доброго, действительно заорет, – резковтолкнул внутрь. Ногой осторожненько прикрыл за собой дверь, вслушался.

Невидимый постоялец, беспечно напевая под нос:

В кофейном фраке юный франт

У подоконника зевает.

С бананами официант

Расправиться не поспевает…

— прошаркал мимо, потом заскрежетал ключ в замочной скважинесоседней двери…

Она и дама треф в плаще

Сплетают ласок постоянство,

От сцены сей детина щель

Рта разевает и в пространство…

– и тут все стихло.

– Ну, ну, – зашептал Сварог на ухо яростновырывающейся Клади, – спокойнее, все нормально, я тебя сейчас отпущу, тыведь кричать не будешь, ни к чему нам крики…

Продолжая нести всякую успокоительную чушь, он быстроогляделся.

В простенькой, без особых изысков, комнате царил полумрак –шторы на окнах были плотно задернуты. Комната как комната: аккуратнозастеленная кровать у правой стены, платяной шкаф, небольшое бюро возле окна –короче, обыкновенная дешевая меблирашка. То есть была бы обыкновенной, если бне одна незначительная деталька, которой, по идее, в приличных гостиницах нет ибыть не должно: посреди комнаты, раскинув руки, навзничь лежал человек вразметавшемся по полу сюртуке. Молодой, лет тридцати, светловолосый, снебольшой аккуратной бородкой – той, что на Земле зовется шкиперской…

Так. Так-так…

Начинается.

Влипли в очередной раз.

Клади наконец угомонилась, и Сварог рискнул разжать захват.Она отпрыгнула в сторону, резко развернулась на полусогнутых – сиреневымикрыльями взметнулся подол балахона – и в странном жесте выставила руки передсобой…

Кричать она, оказывается, и не собиралась. Преображение, сней произошедшее, было столь разительным, что Сварог, признаться, на миг замерв полном ступоре. Убитая горем от смерти отчима девица исчезла – на ее местетеперь яростно сверкала зелеными кошачьими глазищами сущая валькирия, жуткопрекрасная и жутко опасная. Более того, Сварог вдруг сообразил, что она приняластойку – ему напрочь не знакомую, но грамотную, несомненно боевую и, судя порасположению рук и ног, отнюдь не оборонительную…

– Если ты еще раз схватишь меня, я тебя убью, –выделяя каждое слово, прошипела Клади. – Если ты еще раз зайдешь ко мне соспины, я тебя убью. Если ты еще раз коснешься меня, я тебя убью.

Сварог секунду тупо таращился на нее, потом сказал негромко,показывая ей пустые ладони и стараясь сохранить каменное выражение лица.

– Виноват, больше не повторится. Прошу прощения, искуплю,оправдаю и докажу… А тебе не кажется, баронетта, что сейчас не место и невремя, а?

Клади медленно опустила руки и вроде бы немногорасслабилась.

– Извини. Просто столько смертей за один день…Посмотри, пожалуйста, что с ним. Может быть, еще что-то можно…

Сварог секунду тупо таращился на нее, потом пожал плечами инаклонился к телу.

Увы, ничего уже было нельзя поделать. Человек на полу былоднозначно и несомненно мертв. Стеклянные глаза невидяще таращились в потолок,серые губы были приоткрыты. На белом как мел лице застыло выражениебезграничного удивления – удивления, но никак не страха. И, что характерно, никрови, ни следов насилия на нем не наблюдалось. По крайней мере, на первыйвзгляд…

Вопросов в голове Сварога роилось множество, но пока он благоразумномолчал. Поскольку действительно – не место и не время.

Пока Сварог, стоя на коленях, осматривал тело, осторожношарил по карманам трупа, автоматически стараясь по возможности не наследить,Клади быстро, но весьма толково обыскала комнату, двигаясь слева направо, ипринялась выдвигать ящики бюро.

– Что там? – бросила она, не поворачиваясь.

– Мертвее не бывает, – ответил Сварог. – И,насколько я понимаю, совсем недавно…

Обычно в таких ситуациях именно в этот момент распахиваетсядверь и внутрь вваливается толпа представителей власти, имея целью непременновыяснить, зачем они злодейски убили благовоспитаннейшего господина обывателя…Однако и в коридоре, и за окном было тихо, лишь снизу, из трактира, доносилсянестройный гул голосов. Живые благовоспитаннейшие господа-обыватели продолжалитрапезничать и обсуждать свои насущные проблемы. Таинственный убийца мог бытьгде угодно, и среди них тоже…

– Тебе не кажется, что пора быстренько уноситьноги? – вполголоса поинтересовался он, поднимаясь и отряхивая колени.

Клади обернулась мельком и очень серьезно спросила:

– Ты умеешь заставлять мертвых говорить?

– Нет, – столь же серьезно ответил Сварог,вспомнив голову Гарпага. – А ты?

Клади ничего не ответила, словно Сварог стал для нее пустымместом. Она с задумчивым видом оглядывалась, закусив нижнюю губу. Потом взглядее просветлел, и она метнулась к кровати. Наклонилась, откинула свисающеепокрывало… Сварог еще успел разглядеть светлый прямоугольник в темноте под кроватью– то ли ящик, то ли чемодан… и больше ничего разглядеть не успел.

– Не трогать!!! – заорал он.

Корабельным ревуном взвыло в голове чувство опасности, итело само, не спрашиваясь у разума, бросило себя вперед. Он перелетел черезтруп, без всяких церемоний схватил Клади за шкирку и швырнул ее к двери.Дьявол, дверь открывается внутрь! Шепотом матерясь, Сварог рванул дверь насебя, толкнул валькирию наружу, вывалился сам. Захлопнуть дверь уже не смог.

Из комнаты в коридор беззвучно ударил сноп сине-желтогопламени, на миг высветив каждую трещинку на стенах. Здание вздрогнуло, точнорядом разорвалась авиационная бомба. Оба упали, с потолка посыпалась какая-тотруха, куски штукатурки. Бутылка красного рокнейского больно впилась ему вбедро, но, к счастью, не разбилась. Зато внизу, в обеденном зале, с грохотом извоном повалилась посуда, кто-то испуганно завопил. Сварог обалдело помоталголовой, выждал пару секунд, потом приподнялся на локте, огляделся. Послеослепительной вспышки мир казался тусклым и бесцветным.