Мандерс, прежде чем задать очередной вопрос, с минуту колебался.

– Слышали ли вы что-либо о докторе Александре Вульфе? – наконец спросил он.

– Нет.

– Это врач, который засвидетельствовал факт и причину кончины миссис Эверс.

– Ну и что?

– Шериф! Именно это меня беспокоит больше всего. Не знаю, имею ли я право это говорить, но, когда я беседовал с мистером Эверсом, я не мог отделаться от ощущения, что там что-то не так.

– Что вы имеете в виду?

– Я не смог толком понять, к чему он клонит, а заключение от доктора Вульфа, которое он представил, показалось мне, откровенно признаюсь, подозрительным.

– Я серьезно отношусь к этому слову, Мандерс.

– Я понимаю.

– Продолжайте.

– Сегодня вечером, сидя в офисе, я проверил регистрационную книгу и не нашел ни малейших следов доктора Александра Вульфа.

Опал внимательнейшим образом посмотрел на Мандерса. В колеблющихся отблесках пламени свечи лицо распорядителя похорон было отличной иллюстрацией того, что называется крайней степенью озабоченности.

– Насколько надежна эта книга?

– Книга регистрации?

– Да.

– Для моей работы крайне важно иметь самый свежий и надежный источник. У меня последнее издание. Вышло лишь в прошлом году.

– Доктор мог появиться в этом году и еще не попасть в книгу, так?

– В принципе, да.

– А какую территорию охватывает книга?

– Весьма приличную. Я думаю, в книге зафиксированы сведения по всем городам, в которых вы только могли побывать. Значительная часть городов, стоящих на Большой дороге.

– А что говорит Эверс? Из какого города этот доктор?

– Эверс сказал, доктор Вульф – из Чарльза.

– Вот как?

– И еще – заключение о причинах смерти, – продолжал Мандерс.

– Заключение, выданное доктором Вульфом?

– Да, доктором Александром Вульфом. За всю свою жизнь я не читал столь непрофессионального заключения.

– Заключение у вас с собой?

– Нет, – покачал головой распорядитель похорон. – Я вынужден был отдать его мистеру Эверсу.

– И что же там было?

– Язык вроде правильный. Но в заключении не было четких выводов о причине смерти и отсутствовал обычный врачебный жаргон, которым они овладевают в университете.

Опалу не нравилось то, что он слышал. Мандерс был из тех людей, кого следовало воспринимать со всей серьезностью.

– Вы полагаете, – спросил он, – что Эверс выдумал этого доктора Вульфа?

– Боюсь, что так.

С минуту Опал сидел молча.

– Не стоит относиться к своим подозрениям так серьезно, Мандерс, – наконец сказал он. – Особенно подозрениям такого рода. Человек склонен верить себе в первую очередь. Кстати, доктор вполне может быть и не профессионалом, но в этом нет ничего противозаконного. Черт побери, у меня у самого есть друзья, которые предпочитают ходить к знахарям и колдунам. Стоит только начать кого-то в чем-то подозревать, как тут же сворачиваешь с прямой дорожки. Особенно если это касается чьих-то личных предпочтений.

– Но этот доктор Вульф должен жить где-то поблизости.

– Правильно.

– Он же видел Кэрол Эверс сразу после ее смерти.

– Правильно. Но то, что его нет в вашей книге, не означает, что он не существует. Мистер Эверс когда-нибудь болел?

– Наверняка.

– И я так думаю. Но я не знаю, кто лечил его насморк, и не знаю, кого он вызвал, чтобы освидетельствовать свою жену. Это его личное дело.

– Я понимаю.

– Очень хорошо.

– Да, шериф, я действительно понимаю. Но должен добавить, что мистер Эверс хочет как можно быстрее похоронить Кэрол. Он просто сам не свой, спешит, словно на пожар.

– Как это?

– Он настаивал, чтобы похороны прошли уже этим утром. Я сказал, это невозможно. Из-за Болезни, которая пока не хочет покинуть Хэрроуз.

– Но прощание состоялось сегодня.

– А утром, согласно его желанию, должны были бы состояться похороны.

Опал испытующе смотрел в глаза Мандерса. Никто в Хэрроуз ближе Мандерса не соприкасался со смертью, и информация от распорядителя похорон помогла в свое время шерифу разрешить не одно запутанное дело. Хотя к Дуайту Эверсу шериф никогда не питал никаких подозрений.

– Так, и что еще? – спросил он.

– Лукас и Хэнк сообщили мне, что мистер Эверс держит тело Кэрол в подвале.

– И что это значит?

– Не знаю. Но, как мне кажется, это не лучшее место для леди.

– Как они об этом узнали?

– Им сказал Клайд Дэрроу, жена которого, Фарра, работала горничной у Кэрол.

Опал выдохнул и посмотрел на пламя свечи.

– Похороны послезавтра утром, так? – уточнил он.

– Именно.

– На вашем кладбище?

– Да. Могила уже готова.

– Хорошо.

Проведя ладонью по волосам, Опал встал.

– Вы понимаете, – сказал он, – что, придя сюда поздно ночью, вы обвиняете человека в подозрительном поведении?

– Понимаю. Но я также надеюсь, что никто не узнает о моем визите.

Опал кивнул и продолжил:

– Позже вы можете мне понадобиться. Я внимательно изучу все факты. Хотя вряд ли в этом что-то есть. Такого рода преступления скрывают гораздо тщательнее. Мой вам совет: занимайтесь своим делом, а я уж займусь своим.

Опал проводил Мандерса к двери и поблагодарил за визит. Отослав распорядителя похорон, он вернулся в спальню. Лег в постель и подумал: странно, что человек, у которого в доме так много комнат, держит свою умершую жену в подвале – даже на столь короткое время. Дикость какая! Единственное, что может оправдать мужчину в такой ситуации, так это нежелание показывать жену в таком виде кому-либо.

Он ее прячет!

Но Опал более всего опасался скоропалительных выводов.

А что, если встать и прямо сейчас поехать в дом Эверсов? Одним махом разрубить этот узел – все понять и разрешить все подозрения? Но Опалу было не по себе оттого, что главным в этом деле оказывался распорядитель похорон. Надо же, невзирая на поздний час, оделся и приехал.

Опал сел в постели и лег опять.

Завтра, – сказал он себе. – Завтра.

Но шериф не был уверен в том, что принял правильное решение, и слово «завтра» тревожило его в течение всей ночи.