– Он покрывает все остальные отпечатки?

– Да.

– Вы их точно узнали?

– О да! Они идентичны.

Пуаро кивнул и, осторожно взяв у меня фотографии, спрятал ихи запер.

– Полагаю, – недовольно пробурчал я, – вы,как всегда, не собираетесь ничего мне объяснить?

– Напротив. Фотография первая – отпечатки пальцев мсьеЛоуренса. Отпечатки на второй фотографии принадлежат Цинтии. Они не имеютзначения. Я получил их просто для сравнения. С отпечатками на третьейфотографии дело обстоит несколько сложнее.

– А именно?

– Как видите, снимок сильно увеличен. Вы обратиливнимание на пятно, которое тянется через весь снимок? Я не стану описывать вамспециальный аппарат, пудру для напыления и тому подобное, что я использовал.Полиции этот процесс хорошо известен; с его помощью вы можете за короткоевремя получить фотографию отпечатков пальцев с любого предмета. Ну вот, другмой! Перед вами отпечатки пальцев… остается лишь сказать, на каком предмете онибыли оставлены.

– Продолжайте. Я весь внимание.

– Eh bien! Снимок третий представляет собой оченьувеличенную поверхность маленькой бутылочки из шкафчика аптеки в госпиталеКрасного Креста в Тэдминстере… Все это звучит, как в детском стишке «В доме,который построил Джек»!

– Господи! – воскликнул я. – Откуда взялисьна ней отпечатки пальцев Лоуренса? Он и не подходил к шкафчику с ядами в тотдень, когда мы у Цинтии пили чай.

– О нет! Ошибаетесь. Подходил.

– Невероятно! Мы все время были вместе.

Пуаро покачал головой:

– Нет, друг мой! Был момент, когда вы не могли быть всевместе, иначе не пришлось бы звать мистера Лоуренса, чтобы он присоединился квам на балконе.

– Да, забыл, – вынужден был признать я. – Ноэто было всего на минутку!

– Вполне достаточно.

– Достаточно для чего?

Улыбка Пуаро стала довольно загадочной.

– Вполне достаточно для джентльмена, который изучалмедицину, чтобы удовлетворить свой естественный интерес и любопытство.

Наши взгляды встретились. Пуаро выглядел довольным. Онподнялся со стула и даже стал напевать какую-то мелодию. Я с подозрительностьюнаблюдал за ним.

– Пуаро, – наконец не выдержал я, – что былов той маленькой бутылочке?

Пуаро выглянул из окна.

– Гидрохлорид стрихнина, – ответил он через плечои продолжил напевать.

– Господи! – произнес я едва слышно, хотя и не былудивлен. Я ждал такого ответа.

– Чистый гидрохлорид стрихнина используется редко…только иногда для таблеток. В медицине для приготовления многих лекарств обычноприменяют другой раствор. Поэтому отпечатки пальцев на бутылочке не былинарушены.

– Как вам удалось сделать эти снимки?

– Я уронил с балкона мою шляпу, – невозмутимообъяснил Пуаро. – В это время дня посетителям не разрешается находитьсявнизу, так что, несмотря на мои многочисленные извинения, коллеге мадемуазельЦинтии пришлось сойти вниз и принести мою шляпу.

– Значит, вы знали, что найдете?

– Нет. Конечно, нет! Просто по вашему описаниюпредставил себе это помещение и решил, что мсье Лоуренс мог подойти к шкафчикус ядами. Такую возможность надо было либо подтвердить, либо исключить.

– Пуаро, – заметил я, – ваша веселость меняне обманет. Это очень важное открытие.

– Я не знаю, – сказал Пуаро, – но кое-чтоменя поражает. Это и вас, без сомнения, не могло не поразить.

– Что именно?

– Видите ли, во всем этом деле слишком много стрихнина.Мы уже третий раз с ним сталкиваемся. Стрихнин в лекарстве миссис Инглторп.Стрихнин, проданный мистером Мэйсом в аптеке в Стайлз-Сент-Мэри. Теперь мыопять встречаемся со стрихнином, который побывал в руках одного из домочадцев.Это сбивает с толку, а как вы знаете, я не люблю путаницы.

Прежде чем я успел ответить, старый бельгиец, приоткрывдверь, заглянул в комнату.

– Там внизу леди спрашивает мистера Гастингса, –сообщил он.

– Леди?

Я вскочил. По узкой лестнице мы с Пуаро спустились вниз. Вдверях стояла Мэри Кавендиш.

– Я навещала одну старушку в деревне, – объяснилаона, – а так как Лоуренс сказал, что вы у мсье Пуаро, то я решила зайти завами.

– Увы, мадам! – с видимым огорчением произнесПуаро. – Я-то подумал, что этим визитом вы оказали честь мне…

– Как-нибудь в другой раз, если вы меняпригласите, – улыбаясь, пообещала Мэри.

– Хорошо. Если, мадам, когда-нибудь вам понадобитсяисповедник…

Она слегка вздрогнула.

– …помните, что папа Пуаро всегда к вашим услугам.

Несколько минут Мэри пристально смотрела на него, как будтостараясь найти в его словах какой-то скрытый смысл. Затем резко отвернулась.

– Не пойдете ли вместе с нами, мсье Пуаро?

– С восторгом, мадам!

Всю дорогу до Стайлз-Корт Мэри быстро и лихорадочноговорила. Это поразило меня, и я понял, что взгляд Пуаро каким-то непонятнымобразом ее нервировал.

Погода испортилась, резкий ветер был почти по-осеннемупронзителен. Мэри слегка дрожала и плотнее застегнула пальто. Ветер печальностонал в деревьях, как будто вздыхал какой-то великан.

Мы подошли к большой двери дома и сразу почувствовали что-тонеладное.

Навстречу нам выбежала Доркас. Она плакала и ломала руки. Яувидел, что и остальные слуги, сбившись вместе, насторожены и взволнованы.

– О, мэм! О, мэм! Не знаю, как и сказать…

– Что случилось, Доркас? – нетерпеливо спросиля. – Говорите немедленно!

– Все эти вредные сыщики! Они его арестовали. Ониарестовали мистера Кавендиша!

– Арестовали Лоуренса? – воскликнул я.

– Нет, сэр. Не мистера Лоуренса… Мистера Джона!

За моей спиной, громко вскрикнув, Мэри Кавендиш тяжело упалана меня. Быстро повернувшись, чтобы ее подхватить, я встретил взгляд Пуаро.Глаза его светились тихим торжеством.

Спустя два месяца начался судебный процесс против ДжонаКавендиша по делу об убийстве его мачехи.