— Не уверена, что действительно смогу сделать все.

Он этим своим крутым движением вопросительно вскинул бровь.

— Не хочу коротко стричься, — пояснила я.

Он явно удивился. Это и не требуется.

— Все женщины-стражи коротко стригут волосы. Чтобы быливидны их татуировки.

Он неожиданно отпустил мои руки и отклонился назад. Медленнопотянулся к моей голове, захватил локон и задумчиво накрутил его на палец. Язамерла, какое-то время в мире не существовало ничего, кроме ощущения егоприкосновения к моим волосам. Потом он отпустил их, явно удивляясь и дажесмущаясь из-за того, что только что сделал.

— Не обрезай их, — угрюмо сказал он.

Каким-то чудом я сумела вспомнить, что эти такое —разговаривать.

— Тогда никто не увидит моих татуировок.

Он зашагал к двери, с легкой улыбкой на губах.

— Зачесывай их наверх.

На протяжении двух последующих дней я продолжала шпионить заЛиссой, каждый раз испытывая умеренное чувство вины. Она терпеть не могла,когда это происходило случайно, а теперь я поступала так намеренно.

Я наблюдала за тем, как одного за другим она привлекает насвою сторону могущественных игроков из королевских семей. Групповое принуждениебыло ей не по силам, но обрабатывать их поодиночке давало тот же эффект, развечто происходило медленнее. И фактически, многих даже не приходилосьподталкивать к тому, чтобы возобновить общение с ней. Далеко не все были стольповерхностны, какими казались, они помнили Лиссу и любили ее за то, какая онаесть. Они тянулись к ней, и теперь, спустя полтора месяца после нашеговозвращения в Академию, казалось, будто она никогда ее и не покидала. И,обретая былую популярность, она одновременно поддерживала меня и объединялаостальных против Мии и Джесси.

Однажды утром я настроилась на нее, когда она готовиласьвыйти к завтраку. Последние двадцать минут она сушила волосы феном,одновременно распрямляя их, — этого она не делала уже давно. Наталья, сидяна своей постели в их комнате, с любопытством наблюдала за процессом. ПотомЛисса занялась макияжем, и тут Наталья заговорила:

— После уроков мы собираемся в комнате Эрин. Будемсмотреть кино. Пойдешь?

Я часто шутила насчет того, насколько Наталья скучная особа,но ее подругу Эрин по темпераменту можно было сравнить со стеной.

— Не могу. Я обещала помочь Камилле обесцветить Карливолосы.

— Ты теперь проводишь много времени с ними.

Лисса пожала плечами, продолжая накладывать тушь на ресницы,отчего глаза сразу же стали казаться больше.

— Я думала, они тебе больше не нравятся. —продолжала Наталья.

— Я изменила свое мнение.

— Ты им, похоже, тоже теперь нравишься больше. Не в томсмысле, будто кто-то не может полюбить тебя, но когда ты вернулась и неразговаривала с ними, они вроде бы охотно мирились с этим. Я слышала, они многоговорят о тебе. Это неудивительно, поскольку они дружат и с Мией, но разве нестранно, с чего они вдруг так сильно полюбили тебя? Прежде чем планироватьчто-то, они всегда ждут, чтобы посмотреть, что ты будешь делать. И многие изних теперь защищают Розу, которая на самом деле съехала с катушек. Не в томдело, что я верю всей это болтовне о ней, но мне всегда казалось немыслимым…

За трескотней Натальи скрывалось крошечное зерно подозрения,и Лисса почувствовала его. Наталья вряд ли нуждалась в принуждении, но Лисса немогла рисковать тем, чтобы невинные вопросы превратились в нечто большее.

— Знаешь что? — прервала она Наталью. —Может, я тоже успею к Эрин. У Карли волосы не такие уж длинные.

Эти слова мгновенно сбили Наталью с мысли.

— Правда? Вот класс! Это будет замечательно. Она сильнорасстраивается, что ты больше не с нами, и я сказала ей…

Так оно и шло. Лисса продолжала применять принуждение идобивалась все большей популярности. Я наблюдала за ней, не вмешиваясь, нопостоянно тревожась, пусть даже ее усилия начали приводить к тому, что косыхвзглядов в мою сторону и сплетен стало меньше.

— Это может вызвать встречный огонь, — шепнула яей однажды в церкви. — Кто-то начнет удивляться и задавать вопросы.

Не драматизируй. Здесь все время действует та или иная сила.

— Но не такая.

— Ты не думаешь, что мое обаяние может само по себеобеспечить такой успех?

— Конечно думаю, но если Кристиан сразу опознал это,почему и другие не…

Я замолчала, когда два парня чуть дальше нас на церковнойскамье внезапно взорвались смехом, глядя прямо на меня и даже не пытаясь скрытьэтого.

Я отвернулась, стараясь не обращать на них внимания и чутьли не впервые в жизни мечтая, чтобы священник поскорее начал службу. ОднакоЛисса посмотрела им прямо в глаза, на ее лице вспыхнуло выражение ярости. Онане произнесла ни слова, но под ее тяжелым взглядом улыбки парней быстро увяли.

— Скажите ей, что вы извиняетесь, — заявилаона. — Да так, чтобы она поверила в это.

Спустя мгновение они буквально рассыпались в извинениях,умоляя меня о прощении. Я просто глазам своим не верила. Она использовалапринуждение в публичном месте — и в каком! В церкви, только представьте себе! Иприменительно к двум людям сразу!

В конце концов их извинения иссякли, но Лисса все еще нечувствовала себя удовлетворенной.

— Это лучшее, на что вы способны? — взорваласьона.

Судя по их вытаращенным глазам, парни были в ужасе, чторассердили ее.

— Лисс! — Я коснулась ее руки. — Все впорядке. Я принимаю их извинения.

Ее лицо все еще излучало осуждение, но в конце концов онакивнула. Парни с облегчением откинулись на скамье.

Уф! Никогда в жизни я так не радовалась началу службы.Благодаря нашей связи я чувствовала исходящее от Лиссы мрачное удовлетворение,очень нехарактерное для нее. Мне это совсем не нравилось. Чтобы отвлечься отбеспокойства за нее, я принялась, как часто делала, разглядывать людей в церкви.Сидя неподалеку, Кристиан открыто наблюдал за Лиссой с выражением тревоги налице. Заметив мой взгляд, он нахмурился и отвернулся.

Дмитрий, как обычно, сидел сзади, в виде исключения несканируя каждый угол на предмет возможной угрозы. Он ушел в себя, лицо принялопочти страдальческое выражение. Я до сих пор не понимала, зачем он ходит вцерковь. Всякий раз он выглядел так, будто в нем идет какая-то внутренняяборьба.

Священник снова заговорил о святом Владимире:

— Его дух был необычайно силен, и поистине он имел дарБожий. Стоило ему прикоснуться, и калеки начинали ходить, а слепые прозревали.Куда бы он ни пришел, повсюду расцветали цветы.