— Прекрати жалеть себя и объясни, чтопроисходит! — рявкнула я. — Ты разболтал или нет?

Он вызывающе уставился на меня.

— Нет. Я этого не делал.

— Я тебе не верю.

— А я верю, — сказала Лисса.

— Понимаю, немыслимо поверить, будто такой урод, как я,может держать рот на замке — в особенности когда ты сама не можешь, но у меняесть чем заняться, кроме как распускать дурацкие слухи. Хочешь найтивиноватого? Обвиняй своего золотоволосого приятеля, вон того.

Я проследила за его взглядом и увидела Джесси и этого идиотаРальфа, смеющихся над чем-то.

— Джесси не знает, — с вызовом сказала Лисса.

Взгляд Кристиана вернулся ко мне.

— Выходит, что знает. Правда, Роза?

Всякое высокомерие слетело с меня. Да, Джесси знал.Догадался той ночью в комнате отдыха.

— Не думаю… Не думаю, что он станет болтать. Для этогоон слишком боится Дмитрия.

— Ты рассказала ему? — воскликнула Лисса.

— Нет, он сам вычислил.

Меня буквально затошнило.

— Похоже, это была не просто догадка — пробормоталКристиан.

Я повернулась к нему.

— Как это понимать?

— А то ты не знаешь.

— Глянусь Господом, Кристиан, после урока я сверну тебешею.

— Слушай, ты и впрямь психованная. — На его губахвсе еще играла усмешка, глаза сверкали от злости, но в голосе звучал оттенокнеловкости. — Он, типа, уточнил то, о чем говорилось в записке. Сообщилнекоторые детали.

— А-а, понятно! Он говорил, что у нас был секс.

Мне не было нужды выбирать выражения. Кристиан кивнул. Итак,Джесси пытается повысить собственную репутацию. Ладно. С этим я справлюсь. Моярепутация с самого начала была не ахти. Все и так считали, что я постояннозанимаюсь сексом.

— Но… ммм… это еще не все. И Ральф тоже, в смысле, чтоты и он…

Ральф? Никакое количество алкоголя или даже наркотиков незаставило бы меня прикоснуться к иему.

— Я… что? Занималась сексом и с Ральфом?

Кристиан кивнул.

— Вот козел! Да я…

— И это еще не все.

— Что, я спала с целой баскетбольной командой?

— Он говорит… они оба говорят… что ты позволяла им… ну…пить свою кровь.

Даже на меня это подействовало, точно удар. Давать пить своюкровь во время секса. Грязнее этого просто быть ничего не может. Постыдно.Порочно. Хуже, чем быть ветреной или даже шлюхой. В миллион раз хуже, чемдавать Лиссе свою кровь в интересах ее выживания. Это и означает быть «кровавойшлюхой».

— Что за чушь! — воскликнула Лисса. — Роза никогдабы не… Роза?

Однако я уже ничего не слышала. Я погрузилась в свойсобственный мир, и этот мир повел меня через весь класс прямиком к Джесси иРальфу Оба подняли взгляд — выражение физиономий отчасти самодовольное,отчасти… нервное, да. Ничего удивительного, поскольку оба знали, что оболгалименя.

Весь класс замер по-видимому рассчитывая, что сейчаспоследует что-то вроде решающего поединка. Моя репутация «неуравновешенной» вдействии.

— Что вы себе позволяете? — спросила я тихо,угрожающим голосом.

Теперь физиономию Джесси перекосило от ужаса. Он, конечно,выше меня, но мы оба знали, кто победит, если дело дойдет до схватки. Ральф,однако, самоуверенно ухмыльнулся мне.

— Мы не делали ничего такого, что тебе не понравилосьбы. — В его усмешке появился оттенок жестокости. — И даже не мечтайхотя бы дотронуться до нас. Только посмей, и Кирова вышибет тебя отсюда. Будешьжить среди других «кровавых шлюх».

Ученики в классе затаили дыхание, ожидая дальнейшегоразвития событий. Удивительно, как это мистер Надь сумел не заметитьразворачивающейся на его уроке драмы. Мне хотелось врезать им, отколошматитьтак сильно, что обращение Дмитрия с Джесси выглядело бы легким похлопыванием поспине. Хотелось стереть ухмылку с физиономии Ральфа.

Но пусть он и козел, в его словах содержалась истина. Если яхотя бы прикоснусь к ним, Кирова в мгновение ока выгонит меня. А если менявыгонят, Лисса останется одна. Я сделала глубокий вдох и приняла одно из самыхтрудных решений в своей жизни: просто развернулась и ушла.

Оставшаяся часть дня прошла ужасно. Отказавшись от драки, яоткрыла себя для насмешек со стороны. Слухи и шепотки зазвучали громче. Всеоткровенно таращились на меня. И смеялись. Лисса пыталась заговорить со мной,успокоить меня, но я игнорировала даже ее. Высидела на всех остальных уроках,словно зомби, и по окончании молниеносно сбежала на тренировку с Дмитрием. Онудивленно посмотрел на меня, но не задал никаких вопросов. Оказавшись наконец всвоей комнате, я расплакалась впервые за много лет.

Хотя бы отчасти выпустив таким образом пар, я уже собраласьнадеть пижаму, как услышала стук в дверь. Дмитрий. Бросив на меня внимательныйвзгляд, он тут же отвел его, видимо, понял, что я плакала. Я тоже поняла по еголицу, что слухи докатились и до него. Он знал.

— Ты в порядке?

— Это не имеет значения, помнишь? Лисса в порядке? Ейпридется нелегко..

Забавное выражение возникло на его лице — как будто онстрашно удивился, что даже в такие времена я по-прежнему тревожусь о ней. Онпоманил меня за собой и повел к задней лестнице, которая обычно была запертадля учеников. Однако сейчас она оказалась открыта, и он жестом показал мневыйти туда. И предупредил тихо: Пять минут. Охваченная любопытством, я вышла налестничную площадку и увидела Лиссу. Я должна была почувствовать, что онарядом, но, видимо, сумятица в душе помешала этому. Без единого слова она обняламеня и прижала к себе. Я с трудом удержалась от новых слез. Когда наконец онаразомкнула руки, взгляд ее был спокоен и тверд.

— Мне очень жаль, — сказала она.

— Это не твоя вина. Обойдется.

Однако она явно сомневалась в этом. Как и я.

— И это моя вина, — сказала она. — Онасделала это, чтобы отомстить мне.

— Она?

— Мия. У Джесси и Ральфа ума не хватило бы такоепридумать. Ты сама говорила: Джесси слишком боится Дмитрия, чтобы болтать отом, что произошло. И зачем было так долго ждать? Ведь прошло уже немаловремени. Если бы он хотел распускать слухи, то начал бы тогда же. Мня устроилавсе в отместку тебе за то, что ты рассказала о ее родителях. Не знаю, как ей этоудалось, но уверена — это она заставила их говорить всякие гадости.

В глубине души я чувствовала: Лисса права. Джесси и Ральф —всего лишь орудия Мия — вот кто тайный вдохновитель.