— Я вернулась примерно час назад. И он был там. Прямопосреди пола. Разодранный на части. Как будто он… взорвался. — Онашмыгнула носом. — Я не хотела, чтобы Наталья нашла его, не хотела еепугать… ну и… выбросила его. А потом просто не могла… Не могла вернуться туда…

Ее плечи задрожали, и она заплакала.

Остальное — то, о чем она не рассказала Дмитрию, — явычислила без труда. Она нашла кролика, выбросила его и пришла в такоесостояние, что порезала себе запястья, таков был ее дикий способ справляться сгорестями.

— Никто не может входить в эти комнаты! —воскликнула надзирательница. — Как такое произошло?

— Тебе известно, кто это сделал? — мягко спросилДмитрий.

Лисса достала из кармана пижамы скомканный листок бумаги. Онтак сильно пропитался кровью, что написанное читалось с трудом, хотя Дмитрий иразгладил его.

«Я знаю, кто ты такая. Здесь тебе не жить, уж поверь мне.Убирайся немедленно Для тебя это единственный способ уцелеть».

Надзирательница пришла в шок, но быстро справилась с собой иринулась к двери.

— Позову Эллен.

В первый момент я даже не сообразила, что речь идет оКировой.

— Мы будем в больнице, — сказал Дмитрий и добавил,обращаясь к Лиссе: — Тебе нужно прилечь.

Она не двигалась. Я взяла ее под руку.

— Пошли, Лисс. Лучше уйти отсюда.

Медленно переставляя одну ногу перед другой, она позволилаотвести себя в академическую больницу. Обычно там дежурили два доктора, носейчас, по ночному времени, только медсестра. Она предложила разбудитького-нибудь из докторов, но Дмитрий отказался.

— Ей просто нужно отдохнуть.

Не успела Лисса вытянуться на узкой постели, как Кирова иеще несколько человек ворвались внутрь и кинулись расспрашивать ее. Я, однако,преградила им путь.

— Оставьте ее в покое! Неужели вы не понимаете, что онане хочет об этом говорить? Дайте ей сначала хоть немного поспать!

— Мисс Хэзевей, — заявила Кирова, — вы, какобычно, переходите границы. Мне даже непонятно, что вы вообще тут делаете.

Дмитрий спросил, можно ли поговорить с ней наедине, и увелее в коридор. Я слышала, как там она сердито шептала что-то, а он спокойно ижестко отвечал ей, тоже шепотом. Когда они вернулись, она сурово объявила:

— Можете ненадолго остаться с ней. Уборщики наведутпорядок и осмотрят все в вашей комнате и ванной, мисс Драгомир, а утром обсудимситуацию в деталях.

— Не разбудите Наталью, — прошептала Лисса. —А то она испугается. Я уже все убрала в комнате.

Кирова с сомнением посмотрела на нее. Все направились квыходу, но прежде медсестра спросила, не хочет ли Лисса чего-нибудь поесть иливыпить. Лисса отказалась. Когда мы остались одни, я легла рядом и обняла ее.

— Не бойся, они не узнают, — сказала я, чувствуя,что она беспокоится из-за запястий. — Однако жаль, что ты прежде непоговорила со мной, а ведь ты обещала мне это.

— У меня ничего подобного и на уме не было, —безучастно ответила она, глядя в пространство. — Клянусь! В смысле, я быларасстроена после приема, но думала… думала, что сумею справиться. Я старалась,очень старалась… правда, Роза. Но потом пошла к себе в комнату, и увидела это,и… просто совсем запуталась. И я знала, что должна все убрать. Должна убрать,прежде чем все увидят, все узнают, но там было ужасно много крови… и потом,когда я все сделала, это оказалось слишком для меня… такое чувство, будто я вот-вот…не знаю… взорвусь, что ли, и я должна была выпустить всю мерзость из себя,понимаешь? Я должна была…

Я прервала ее истерику.

— Ладно, ладно, понимаю.

Хотя я солгала. Я никогда не понимала этой ее истории спорезами. После аварии она поступала так время от времени, и каждый раз этоужасно пугало меня. Она пыталась объяснить мне, что она вовсе не хотелаумереть, а просто нуждалась в том, чтобы как-то избавиться от негатива. Эмоцииоказывались настолько сильны, говорила она, что физическая боль казалась единственнойотдушиной, единственным способом избавиться от внутренней боли. Только так онамогла справиться с ней.

— Почему это происходит? — рыдала она вподушку. — Почему я такая уродина?

— Никакая ты не уродина.

— Ни с кем больше такого не случается. Никто больше неиспользует магию так, как я.

— Ты прибегла к магии. Лисс?

Молчание

— Пыталась исцелить кролика?

— Просто протянула руку, чтобы посмотреть, не смогу лия ему помочь, но было слишком много крови… и ничего не вышло.

«Чем больше она использует свои способности, тем хуже будет.Останови ее, Роза».

Лисса была права. Моройская магия может взывать к огню иводе, двигать скалы и другие части земли. Но никто не может исцелять иливозвращать животное к жизни после того, как оно перешло границу смерти. Никто,за исключением госпожи Карп.

«Останови ее, прежде чем они заметят. Увези ее отсюда».

Эта ее тайна чрезвычайно тяготила меня, главным образомпотому, что я не знала, как с ней быть. Терпеть не могу чувствовать себябеспомощной. Я должна защитить ее от этого — и от нее самой. Но одновременно ядолжна защитить ее и от них.

— Нужно уходить отсюда, — резко сказала я.

— Роза…

— Это происходит снова. И даже еще хуже. Хуже, чем впрошлый раз.

— Тебя испугала записка.

— Не боюсь я никаких записок! Просто здесь небезопасно.

Внезапно я страстно затосковала по Портленду. Может, тамгрязнее и больше народу, чем в Монтане, но, по крайней мере, ты знаешь, чегоожидать, — не то что здесь. Здесь, в Академии, прошлое и настоящеесражаются друг с другом. Пусть тут прекрасные старые стены и сады, однакосовременный мир медленно, но верно просачивается внутрь, и люди не умеютсправляться с ним. Все очень похоже на то, что происходит с самими мороями.Внешне действует архаичная система власти королевских семей, однако в людяхнарастает недовольство. Дампиры хотят жить более полноценной жизнью. Морои типаКристиана тоже хотят сражаться со стригоями. Королевские семьи по-прежнемуцепляются за традиции, навязывают свою власть всем остальным — в точности какискусно выкованные железные ворота Академии якобы демонстрируют традиции инесокрушимость.

И эти секреты и непрерывная ложь! Они шмыгают по коридорам,прячутся в углах. Кто-то здесь ненавидит Лиссу — кто-то, кто, скорее всего, влицо улыбается ей и притворяется другом. Я не могу позволить им погубить ее.

— Тебе нужно немного поспать. — сказала я.

— Я не усну.

— Нет, уснешь. Я рядом.