Надеясь, что выгляжу спокойной, я лихорадочно соображала, очем бы таком заговорить — профессиональном, имеющем отношение к стражам. Однаковместе этого спросила глупость:

— Ты хочешь… ммм… ты хочешь показать мне еще какой-топрием?

Его губы изогнулись, и на мгновение мелькнула мысль, чтосейчас я увижу одну из тех самых улыбок. Сердце подскочило. Потом с видимымусилием он загнал улыбку обратно и снова стал прежним суровым наставником.Отпустил меня, наклонился назад и встал.

— Пошли. Нам пора.

Я тоже встала и вслед за ним вышла из зала. Он ни разу неоглянулся, а я, идя в свою комнату, мысленно кляла себя на чем свет стоит. Я втрескаласьв своего наставника. Втрескалась в наставника, который намного старше меня. Я,должно быть, из ума выжила. Между нами семь лет разницы! Он достаточно стар,чтобы быть моим… ну ладно, проехали. И все же семь лет — это много. Когда япоявилась на свет, он уже учился писать. А когда я училась писать и швыряласькнигами в учителей, он, скорее всего, целовался с девочками. Скорее всего, сомногими девочками, учитывая, как он выглядит.

Сейчас я меньше всего нуждалась в сложностях такого рода.

В своей комнате я нашла сносный свитер, быстро приняла душ,оделась и через весь кампус отправилась на прием. Несмотря на неприступныекаменные стены, причудливые статуи и орудийные башни по углам зданий, внутриАкадемии все было устроено очень даже современно. У нас имелись лампы дневногосвета, Wi-Fi и разные технологические прибамбасы, какие только можновообразить.

Столовая сильно напоминала кафетерии, в которых мы ели вПортленде и Чикаго, — с простыми четырехугольными столиками, темно-серымистенами и небольшой соседней комнаткой, где раскладывали нашу сомнительноприготовленную еду. Стремясь украсить стены, их увешали черно-белымифотографиями в рамках, но лично я не воспринимала изображения дурацких ваз илишенных листьев деревьев как «произведения искусства».

Сегодня вечером, однако, кто-то ухитрился превратить нашуобычно скучную столовую в настоящий обеденный зал, как в ресторане. Повсюдустояли вазы с кроваво-красными розами и изящными белыми лилиями. Мерцали свечи.Скатерти были — вы только гляньте! — из алой льняной ткани. Эффектполучился потрясающий. Просто не верилось, что именно здесь я обычно уплеталасэндвичи с цыпленком. Зал выглядел вполне подходящим для… ну, для королевы.

Столики расставили ровными рядами, образуя посреди залапроход. Места распределили заранее, и, естественно, я никак не могла оказатьсярядом с Лиссой. Она сидела впереди с остальными мороями, я сзади, с новичками.Но она заметила меня, когда я входила, и улыбнулась. На ней было платье Натальи— голубое, шелковое, без бретелек, — которое очень гармонировало с еебледной кожей. И откуда только у Натальи взялась такая прелесть? Мой свитерсразу же потерял несколько очков.

Эти официальные банкеты всегда проходили одинаково. Впередней части зала на помосте стоял главный стол, чтобы все мы могли, охая иахая, созерцать, как королева Татьяна и сопровождающие ее королевские особыобедают. Стражи выстроились вдоль стен, застывшие и чопорные, словно статуи.Среди них стоял и Дмитрий, и странное чувство зашевелилось во мне, когда я вспомнила,что случилось в гимнастическом зале. Он глядел прямо перед собой, сфокусироваввзгляд как бы на всем сразу и ни на чем конкретно.

Наконец пришло время появления королевских особ. Мы всевстали в знак уважения и смотрели, как они идут по проходу. Я узнала некоторых,в основном тех, чьи дети учились в Академии. Среди них выделялся Виктор Дашков,он шел медленно, опираясь на трость. И хотя мне было приятно видеть его, янепроизвольно съежилась, глядя, с каким мучительным трудом он преодолеваетрасстояние от входа до передней части зала.

Как только все они прошествовали, в зал вошли четыре важныхстража в полосатых черно-красных куртках. Все, кроме стражей вдоль стен,опустились на колени, демонстрируя свою преданность. Глупость ужасная.

«Сколько здесь показного и церемониального», — подумалая со скукой.

Монарх-морой избирается предыдущим монархом из членовкоролевских семей. Король (или королева) лишен права избирать кого-то из своихпрямых потомков, а совет придворных и королевских семей может оспорить монаршийвыбор, если для этого имеется достаточно оснований. Правда, такого почтиникогда не происходит.

Королева Татьяна, в алом шелковом платье и таком же жакете,шла вслед за своими стражами. Ей было немного за шестьдесят, темные с проседьюволосы острижены до уровня подбородка и украшены тиарой вроде короны МиссАмерики. Сопровождали ее еще четыре стража. Она шла медленно, словнопрогуливаясь, хотя секцию новичков миновала довольно быстро, время от временикивая и улыбаясь. Может, дампиры всего лишь наполовину люди, незаконнорожденныедети мороев, но мы посвятили свою жизнь их защите и ради этого проходимспециальное, очень нелегкое обучение. Весьма вероятно, что многие изприсутствующих здесь умрут молодыми, и за это королева должна выказать им своеуважение.

В секции мороев она замедлила шаги и даже заговорила снесколькими учениками. Очень важно, чтобы тебя узнавали, — в основном этопризнак того, что твои родители в хороших отношениях с королевой. Естественно,максимум внимания достался королевским особам. Ничего интересного она им,впрочем, не говорила, просто несколько добрых слов.

— Василиса Драгомир.

Мой подбородок непроизвольно вздернулся, благодаря нашей сЛиссой связи в меня проникло чувство тревоги. Нарушая протокол, я покинула своеместо и подобралась поближе, чтобы лучше видеть. Впрочем, я понимала, что никтоне заметит меня сейчас, когда сама королева выделила среди прочих последнюю изДрагомиров. Все сгорали от желания услышать, что королева имеет сказатьпринцессе-беглянке.

— Мы слышали о твоем возвращении. И рады присутствиюДрагомиров, пусть и в единственном числе. Мы глубоко сожалеем о гибели твоихродителей и брата. Они были достойнейшими мороями, и их смерть подлиннаятрагедия.

Я никогда не понимала королевского «мы», но в остальном всезвучало хорошо.

— У тебя интересное имя, — продолжалакоролева. — Многие героини русских сказок носят имя Василиса. ВасилисаХрабрая, Василиса Прекрасная. Молодые женщины, наделенные выдающимисякачествами: силой, умом, строгим понятием о дисциплине, мужеством. Онисовершали великие деяния, триумфально побеждали своих противников. Аналогичнымобразом фамилия Драгомир вызывает не меньшее уважение. Короли и королевы изрода Драгомиров правили мудро и справедливо. Они использовали свою власть длясовершения поразительных дел. Убивали стригоев, сражаясь бок о бок со своимистражами. Они по праву принадлежали к королевскому роду.

Она помолчала, давая всем возможность осознатьзначительность своих слов. Я чувствовала, как меняется настроение в зале — икак Лисса начинает излучать удивление и осторожное удовольствие. Эта речь, безсомнения, нарушит установившуюся в нашем обществе расстановку сил. Навернякауже завтра Лиссу начнут осаждать восторженные поклонники.