— Но по-твоему, я не могу.

Он отвернулся, устремил взгляд вдаль, думая о чем-то своем.

— Когда мне было семнадцать, я встретил Ивана Зеклоса.Мы не были «связаны», как вы с Лиссой, но стали друзьями, и он попросилназначить меня его стражем, когда я закончил обучение. В своей школе я быллучшим учеником. Я прилежно занимался по всем предметам, но в итоге этогооказалось недостаточно. Вот как оно бывает в жизни. Один промах, один моментрасслабления… — Он вздохнул. — И оказывается слишком поздно..

Я подумала об одном промахе, одном моменте расслабления,которые могли бы стоить Лиссе жизни, и почувствовала ком в горле.

— Джесси тоже Зеклос.

Внезапно до меня дошло, что Дмитрий только что вышвырнулотсюда родственника своего бывшего друга и подопечного.

— Знаю.

— Именно это волнует тебя? Он напоминает Ивана?

— Не имеет значения, что именно я чувствую. Не имеетзначения, что чувствует любой из нас.

— Но тебя по-прежнему гложет это. — Внезапно японяла, что права. Я чувствовала его боль, хотя он изо всех сил старался еескрыть. — Ты страдаешь. Правда? Скучаешь по нему.

Дмитрий выглядел удивленным он не хотел, чтобы я понималаэто, я обнажила некую тайную часть его души. Я считала его немного надменным,замкнутым, жестким парнем, но, возможно, он сознательно сторонился людей, чтобыбольше не страдать, теряя их. Смерть Ивана явно оставила на его душе несмываемыйслед. Интересно, Дмитрий одинок?

Удивленное выражение исчезло, вернулась обычная серьезность.

— Не имеет значения, что я чувствую. Они важнее. Защитаих.

Я снова подумала о Лиссе.

— Да.

Последовала долгая пауза. Потом он сказал:

— Ты говорила, что хочешь сражаться, по-настоящемусражаться. Это по-прежнему в силе?

— Да. Конечно.

— Роза… я могу учить тебя, но для этого долженповерить, что ты предана делу. Действительно предана. Не отвлекаясь на подобныевещи. — Он повел рукой по комнате. — Могу я доверять тебе?

И снова я почувствовала, что готова расплакаться под егосерьезным взглядом и от его не менее серьезного тона. Ума не приложу, почему оноказывал на меня такое мощное воздействие. Меня никогда не волновало, чтодумает тот или другой человек.

— Да. Обещаю.

— Хорошо. Я буду учить тебя, но ты должна статьсильной. Знаю, ты терпеть не можешь бегать, но это действительно необходимо. Тыпонятия не имеешь, каковы на самом деле стригои. Школа старается подготовитьтебя, но пока ты собственными глазами не увидишь, насколько они сильны ибыстры… Ну, это не поддается воображению. Если хочешь учиться сражаться, нужноувеличить число тренировок, на них уйдет много твоего времени. Даже длядомашних заданий мало что останется, не говоря уж о чем-то еще. И ты будешь уставать.Сильно.

Я задумалась о нем, о Лиссе.

— Это не имеет значения. Я буду делать все, что тыскажешь.

Он внимательно вглядывался в мое лицо, все еще пытаясьрешить, можно ли мне верить. И в конце концов удовлетворенно кивнул.

— Начнем завтра.

— Простите, мистер Надь, но я не могу сосредоточиться,когда Лисса и Роза без конца обмениваются записками.

Мия таким образом пыталась отвлечь внимание от себя и своейнеспособности ответить на вопрос мистера Надя — и ей удалось-таки испортить намв общем удачно складывающийся день. Слухи об истории с лисой по-прежнемуциркулировали, однако гораздо больше обсуждалось нападение Кристиана на Ральфа.Я все еще не сняла подозрения с Кристиана в инциденте с лисой — по-моему, онбыл в достаточной степени псих, чтобы совершить нечто подобное в порядкенекоего безумного проявления привязанности к Лиссе, — но каковы бы ни былиего мотивы, он отвлек внимание от нее, и это уже хорошо.

Мистер Надь, легендарно известный своей склонностью унижатьучеников, вслух читая их записки, метнулся к нам, словно ястреб, и выхватилочередную записку. Весь класс восхищенно замер в ожидании. Я, насколько могла,постаралась сделать вид, будто мне все равно. Сидящая рядом Лисса выглядела таксловно хочет умереть.

— Ну и ну, — бормотал он, проглядываязаписку. — Хорошо бы ученики писали хотя бы столько же в своих эссе. Уодной из вас почерк гораздо хуже, чем у другой, так что уж простите, если ячто-нибудь перевру. — Он откашлялся. Итак, «Вчера вечером я встречалась сД.», — начинает ученица с дурным почерком, на что следует вопрос «Чтопроизошло» и по крайней мере пять вопросительных знаков. Вполне понятно,поскольку временами одного — не говоря уж о четырех — недостаточно, чтобывыразить свои чувства. — Класс засмеялся, и я заметила, что Мия наградиламеня особенно противной улыбкой. Первая собеседница отвечает: «А что,по-твоему, могло произойти? Мы развлекались в пустой комнате отдыха».

В классе захихикали, и мистер Надь поднял взгляд. Егобританский акцент лишь добавлял происходящему веселья.

— Могу я предположить, судя по вашей реакции, что слово«развлекались» несет в себе некий новый, я бы сказал, чувственный оттенок посравнению с тем, как это было во времена моей молодости?

Хихиканье стало громче. Я выпрямилась и дерзко бросила ему влицо:

— Да, сэр, мистер Надь. Это правильно, сэр.

Некоторые в классе теперь уже откровенно хохотали.

— Спасибо за поддержку, мисс Хэзевей. Итак, на чем яостановился? Ах да, вот. Вторая собеседница спрашивает: «Как все прошло?» Ответгаков: «Хорошо», и для большей убедительности пририсовано смеющееся лицо. Ну, яполагаю, можно поздравить таинственного Д.? «И как далеко вы зашли?» — Ух,леди! — продолжал мистер Надь. — Надеюсь, мы не переходим грань«детям смотреть не рекомендуется»? «Не очень. Нас застукали». И снованеприятность ситуации продемонстрирована с помощью пририсованного грустноголица. «Что случилось?» «Неожиданно появился Дмитрий. Он вышвырнул Джесси, аменя отругал»

Класс замер, услышав в конце концов, по крайней мере,некоторые имена.

— Ну, мистер Зеклос, это вы вышеупомянутый Д.,заработавший смеющееся лицо от девицы с плохим почерком?

Джесси залился краской, но в целом не выражал особогонедовольства тем, что о его подвигах стало известно всем. До сих пор онпомалкивал о случившемся включая и наш разговор о крови, — потому, видимо,что Дмитрий до смерти напугал его.

— Ну, хотя в целом я одобряю маленькие отступления оттемы — насколько это возможно для учителя, чье время расходуетсявпустую, — напомните своим «подругам» на будущее, что мой класс не местодля болтовни, что в письменной, что в устной форме. — Мистер Надь бросилзаписку на парту Лиссы. — Мисс Хэзевей, похоже, не существует реальногоспособа наказать вас, поскольку вы уже только что понесли заслуженноенаказание. Следовательно, вы, мисс Драгомир, будете оставлены после уроковдважды: один раз за себя, второй — за свою подругу. Пожалуйста, оставайтесь наместе, когда прозвенит звонок.