Сквозь цветное стекло вливался рассвет, и силуэт Кристианаотчетливо выделялся на его фоне: он сидел у окна.

— Опаздываешь, — сказал он ей. — Я уже давножду.

Лисса притянула к себе расшатанное кресло и смахнула с негопыль.

— Я думала, директриса Кирова дольше задержит тебя.

Он покачал головой.

— Вовсе нет. Меня исключили из школы на неделю, вот ивсе. Что не помешало мне ускользнуть сюда, как видишь.

— Удивительно, что тебе так мало дали.

Солнечный свет вспыхнул в его льдисто-голубых глазах.

— Ты разочарована?

Она потряеенно смотрела на него.

— Ты же поджег другого человека!

— Нет. Разве на нем есть ожоги?

— Его всего охватило пламя.

— Я держал огонь под контролем, чтобы он не коснулсяего.

Она вздохнула.

— Нельзя было делать этого.

Он выпрямился и наклонился к ней.

— Я сделал это ради тебя.

— Напал на человека ради меня?

— Вот именно. Он поставил в затруднительное положениетебя и Розу. Она отреагировала как надо, но я посчитал, что ей не помешаетподмога. Кроме того, теперь все перестанут болтать об этой истории с лисой.

— Не надо было делать этого, — повторила она,глядя в сторону и явно не зная, как реагировать на такое великодушие. — Ине говори, что ты действовал ради меня. Тебя нравилось так поступать. Какой-точастью души ты хотел этого.

Самодовольное выражение на лице Кристиана исчезло,сменившись нехарактерным для него удивлением. Может, Лисса и не телепат, но онаобладает пугающей способностью понимать людей. Заметив его растерянность онапродолжила:

— Магическое нападение на человека запрещено — именнопоэтому ты и поступил так. Тебя от таких вещей охватывает трепет.

— Идиотские правила. Если бы мы использовали магию какоружие, а не просто для всякой ерунды, стригои не убивали бы столь многих изнас.

— Ошибаешься, — решительно заявила она. —Магия — дар. Миролюбивый дар.

— Ну да, так говорят. Ты повторяешь лозунги, которыминас пичкают всю жизнь. — Он встал и зашагал по ограниченному пространствучердака. — Так было не всегда, знаешь ли. Раньше мы тоже сражались рука обруку со стражами — столетия назад. Но потом посчитали, что безопаснеескрываться. И забыли заклинания нападения.

— Откуда же ты его узнал?

Он криво улыбнулся.

— Не все забыли.

— Твоя семья? Типа, твои родители?

Улыбка исчезла.

— Тебе ничего не известно о моих родителях.

Его лицо омрачилось, во взгляде появилось упрямое выражение.Может, большинство людей сильно опасались его, но по мере того, как Лиссавглядывалась — с восхищением — в его лицо, он внезапно стал казаться ей очень,очень ранимым.

— Ты прав, а я нет, — негромко произнесла онаспустя некоторое время. — Извини.

Во второй раз за эту встречу Кристиан выглядел ошеломленным.Скорее всего, уже сто лет никто не извинялся перед ним. Черт, уже сто лет никтовообще не разговаривал с ним. И уж точно никто никогда не прислушивался к егословам. Однако он быстро оправился и обрел свою обычную самоуверенность.

— Забудь.

Неожиданно он остановился и опустился перед ней на колени,чтобы их глаза оказались на одном уровне. Ощущение, что он совсем рядом,заставило ее затаить дыхание. Угрожающая улыбка изогнула его губы.

— И если честно, я не въезжаю, почему из всех людейименно ты так возмутилась, что я использовал запретную магию.

— Я из всех людей? Что ты имеешь в виду?

— Можешь изображать невинность, если угодно — и у тебяэто очень хорошо получается — но я-то знаю правду.

— Какую правду?

Она испытывала беспокойство и не могла скрыть этого ни отменя, ни от Кристиана. Он наклонился еще ближе к ней.

— Что ты используешь принуждение. Все время.

— Нет! — тут же воскликнула она.

— Конечно да. Я ночами не спал, пытаясь вычислить, какэто вам удалось вырваться отсюда и поступить в среднюю школу без того, чтобытам не пожелали встретиться с вашими родителями. И наконец понял. Тыиспользовала принуждение.

— Это просто твои догадки, а доказательств у тебя нет.

— Я получил все требуемые доказательства, наблюдая затобой.

— Ты наблюдал за мной… шпионил за мной… чтобы получитьдоказательства, будто я использую принуждение?

— Нет. На самом деле я наблюдал за тобой потому, чтомне это нравится. Открытие насчет принуждения — просто бонус. Я видел, какоднажды ты использовала его, чтобы получить отсрочку на задание по математике.И ты использовала его на госпоже Кармак, когда она хотела заставить тебя пройтидополнительное тестирование.

— Почему ты решил, что это принуждение? Может, я простоумею убеждать людей.

В ее голосе прозвучали вызывающие нотки вполне понятныеучитывая ее страх и гнев. Вот только при этом она резким движением отбросилаволосы назад, что — если я не ошибаюсь — можно расценивать как кокетство. А я неошибаюсь… Внезапно я утратила уверенность.

Что-то в его взгляде подсказало мне, что он заметил этовстряхивание волосами — как всегда замечал все, что касалось ее.

— На лицах людей появляется такое тупое выражение,когда ты говоришь с ними, — продолжал он. И не простых людей — ты способнапроделывать это с мороями. Наверняка и с дампирами тоже. Вот оно, безумие. Ядаже понятия не имел, что такое возможно. В некотором роде ты — суперзвезда.Порочная, злоупотребляющая принуждением суперзвезда.

Это звучало как оскорбление, но его тон и весь облик, как иу нее, несли в себе оттенок кокетства.

Лисса не знала, что сказать. Он был прав. Все, что онговорил соответствовало действительности. Именно ее способность к принуждениюпозволила нам обманывать власти и существовать в человеческом мире, не прибегаяк помощи взрослых. И она же обеспечила нам возможность убедить банк разрешитьЛиссе залезть в свое наследство.

И принуждение считалось в точности таким же дурным делом,как использование магии в качестве оружия. Почему нет? Это и есть оружие.Чрезвычайно могущественное, которым очень легко можно злоупотребить.Детям-мороям с пеленок вдалбливают, что принуждение — это очень, очень плохо.Никогда не учат использовать его, хотя технически все морои обладают такой способностью.Лисса просто случайно наткнулась на него — и влезла достаточно глубоко, —и, как верно заметил Кристиан, она могла воздействовать и на мороев, и налюдей, и на дампиров.