— Иди. Ты опаздываешь на занятия.

Распалившись от гнева, я дралась лучше, чем когда бы то нибыло. И в результате одержала свою первую победу в рукопашном бою над ШейномРейсом. Мы с ним всегда ладили, и он воспринял мою победу по-доброму, дажезааплодировал, вместе с некоторыми остальными.

— Начало возвращения, — заметил Мейсон послезанятий.

— Похоже на то.

Он легко коснулся моей руки.

— Как там Лисса?

Я не удивилась, что он в курсе. Иногда слухираспространяются здесь так быстро, как будто все «связаны» между собой.

— Нормально. Справляется. — Я не стала вдаваться вподробности, откуда мне это известно. Никто из учеников не знал о нашейсвязи, — Мейс, ты говоришь, что хорошо знаешь Мию. Могла она это сделать?

— Я никогда не утверждал, что понимаю ее. Но есличестно… нет. Мия даже не анатомирует животных на биологии. Просто не могупредставить себе такого — что она способна хотя бы поймать лисицу, не говоря ужо том… ммм… чтобы убить ее.

— У нее есть друзья, которые могли сделать это по еепросьбе?

Он покачал головой.

— Нет. Все они из тех, кто не любит марать руки. Хотя…кто знает?

Когда мы позднее встретились с Лиссой за ланчем, она все ещедрожала, и чем дольше Наталья со своими дружками трещали об этой лисице, тембольше портилось у Лиссы настроение. По-видимому, радость быть в центревнимания оказалась для Натальи сильнее отвращения. Может, периферийный статусустраивал ее гораздо меньше чем мне казалось.

— И прямо там она и лежала. — Она взмахнула рукамидля пущей выразительности. — Как раз посреди постели. И повсюду былакровь.

Лисса позеленела, как ее свитер. Я, даже не доев, утянула ееоттуда и разразилась гневной тирадой по поводу бестактности Натальи.

— Она славная, — автоматически повторилаЛисса. — Ты не раз сама говорила что она тебе нравится.

— Да, она мне нравится, но в некоторых ситуациях онасовсем не умеет себя вести.

Мы стояли у входа в класс, и, проходя мимо, люди бросали нанас любопытные взгляды и перешептывались. Я вздохнула.

— Как ты справляешься со всем этим?

Бледная улыбка скользнула по ее лицу.

— Ты уже перестала меня чувствовать?

— Нет, но я хочу услышать от тебя самой.

— Не знаю. Справлюсь. Хотелось бы только, чтобы ониперестали таращиться на меня, словно я какой-то уродец.

В душе снова вспыхнул гнев. История с лисицей плоха сама посебе, но люди расстраивают Лиссу и тем самым ухудшают ситуацию. По крайнеймере, с этим я могла что-то сделать.

— Кто досаждает тебе?

— Роза, ты не можешь отколотить всех с кем у насвозникают проблемы.

— Мия?

— И другие тоже — уклончиво ответила она. —Послушай, это не имеет значения. Я хочу узнать… в смысле, я не могу перестатьдумать о том случае…

— Прекрати.

— Почему ты продолжаешь делать вид, что ничего не было?Именно ты, заметь. Вот ты осуждаешь Наталью за то, что она не можетостановиться и перестать болтать об этом, а сама тоже не слишком хорошовладеешь собой пусть даже и в обратном смысле. Обычно ты готова говорить обовсем.

— Но не об этом. Нужно напрочь забыть. Все случилосьдавным-давно. И по-хорошему, мы даже не знаем, что именно произошло.

Взгляд ее больших зеленых глаз был прикован ко мне, она явноподбирала новые аргументы для спора…

— Эй, Роза!

К нам приближался Джесси, я ослепительно улыбнулась ему.

— Привет.

Он дружелюбно кивнул Лиссе.

— Слушай, Роза, сегодня вечером в твоем спальномкорпусе будет происходить семинар, и я там буду. Как думаешь… может, ты…

Мгновенно забыв о Лиссе, я полностью переключилась наДжесси, внезапно осознав, что мне просто необходимо сделать что-то дикоепо-настоящему скверное. Слишком много всего случилось сегодня.

— Конечно.

Он сообщил мне, когда придет. Я сказала, что встречу его водном из общих помещений и дам дальнейшие инструкции.

Когда он ушел, Лисса во все глаза посмотрела на меня.

— Ты под домашним арестом. Тебе не позволеновстречаться и разговаривать с ним.

— На самом деле я хочу вовсе не разговаривать с ним. Мыудерем.

Она застонала.

— Иногда я не знаю, чего от тебя ждать.

— Это потому, что ты осторожная, а я безрассудная.

Пока шел урок, посвященный поведению животных, я размышляла,какова вероятность того, что вина лежит на Мие. Судя по ее личику, с застывшимна нем выражением чокнутого ангела, она определенно радовалась шуму, поднятомувокруг эпизода с несчастной лисой. Но само по себе это не подтверждало еевиновности, и, понаблюдав за ней последние недели две, я поняла, что онарадуется всему, огорчающему Лиссу и меня. Ей нет нужды резать лисе глотку.

— У волков как у многих других биологических видов,вожаками стай бывают самцы или самки, с чьим мнением считаются остальные.Вожаки почти всегда сильнее всех остальных физически, хотя очень часто исходстолкновения между ними зависит от силы воли других особенностей личности. Есливожаку бросают вызов и его место занимает другой, стая может изгнать или даженапасть на проигравшего.

Я оторвалась от своих размышлений и сфокусировала вниманиена госпоже Мейснер.

— Вызов чаще всего бывает брошен во время сезонаспаривания, — продолжала она, и, естественно в классе захихикали. — Вбольшинстве стай вожак — единственный, кто спаривается. Если вожак-самецстарый, опытный волк, его младший соперник может подумать, что у него естьшанс. Иногда это оказывается так, иногда нет, в каждом конкретном случаепо-разному. Молодые часто не осознают, насколько их во всех отношенияхпревосходят более опытные.

Несмотря на эту болтовню о старых и молодых волках, всеостальное казалось мне достаточно злободневным.

«В общественной структуре Академии, — с горечьюподумала я, — вожаки и вызовы просто кишмя кишат».

Мия подняла руку.

— А как у лис? У них тоже есть вожаки?

Ученики заерзали, кто-то нервно захихикал никто просто ушамсвоим не верил, что Мия решилась залезть в эту область.

Госпожа Мейснер вспыхнула, как мне показалось, от гнева.

— Сегодня мы обсуждаем волков, мисс Ринальди.

Мия, казалось, ничего не имела против того, что ее слегкапожурили. Когда класс разбился на пары для выполнения заданий, она в основномпоглядывала на нас и хихикала. Наша связь позволила мне почувствовать, что всознании Лиссы все чаще вспыхивает образ убитой лисы и это ее оченьрасстраивает.