— Не беспокойся, — сказала я ей. — Я найдуспособ…

— Лисса! — прервал кто-то меня.

Мы обе подняли взгляд и увидели стоящего около наших партРальфа Саркози, с этой его фирменной тупой улыбкой на лице. Возникло ощущение,что он оказался здесь, подзадоренный своими дружками.

— Ну, признайся, — продолжал он. — Это тыубила лису. Пыталась убедить Кирову, будто ты не в своем уме и поэтому делатьтут тебе нечего.

— Пошел ты! — тихо сказала я.

— Вместе с тобой? Куда угодно.

— Да на фиг ты мне сдался!

— Ой-ой-ой! Надо же, как ты изменилась. Насколько япомню, ты не слишком разборчива в том, перед кем обнажаться.

— А насколько я помню, ты обнаженных людей только вИнтернете и видел.

Он наклонил голову набок подчеркнуто трагическим жестом.

— А, я наконец врубился: это сделала ты? — Онперевел взгляд с меня на Лиссу и обратно. — Она велела тебе убить лису?Что-то вроде лесбиянского колдовс… Ой!

Ральфа охватило пламя.

Я вскочила и оттолкнула Лиссу подальше, что было нелегко,поскольку мы сидели за партами. В результате мы обе шлепнулись на пол. Вопли —в особенности Ральфа — сотрясали класс и госпожа Мейснер бросилась заогнетушителем.

И потом так же неожиданно пламя исчезло. Ральф все ещекричал и охлопывал себя, но на нем не было никаких ожогов. Единственнымпризнаком только что происшедшего был запах дыма в воздухе.

На несколько мгновений класс замер, пытаясь сложить вместекусочки головоломки. Специализация каждого мороя известна всем, и, обежаввзглядом класс, я выделила троих, чья стихия огонь: Ральф, его друг Джейкоб и…Кристиан Озера.

Сам Ральф не стал бы себя воспламенять, Джейкоб тоже, такчто виновник был очевиден. Тот факт, что Кристиан истерически хохотал, темболее свидетельствовал об этом.

Физиономия госпожи Мейснер сменила цвет с красного натемно-багровый.

— Мистер Озера! — закричала она. — Как выпосмели… Как у вас только возникла идея… Немедленно отправляйтесь в офисдиректрисы Кировой!

Кристиан, с подчеркнуто безразличным видом, но по-прежнему сухмылкой, встал и закинул рюкзак на плечо.

— Конечно, госпожа Мейснер.

По дороге к выходу он прошел мимо Ральфа, и тот испуганноотпрянул. Остальные пристально наблюдали за ними, открыв рты.

Госпожа Мейснер попыталась вернуть класс к нормальнымучебным занятиям, но это оказалось пустой тратой времени. Все, не умолкая,обсуждали происшедшее. Инцидент шокировал на нескольких уровнях Во-первых,никто никогда не видел заклинания такого типа в действии: сильный огонь,который на самом деле не жжет. Во-вторых, Кристиан применил его не в порядкезащиты — он напал на другого человека. Морои никогда так не поступают. Онисчитают, что магия предназначена для того, чтобы обихаживать землю и помогать людямжить. Она никогда, ни при каких обстоятельствах не использовалась как оружие.Преподаватели магии не учили такого рода заклинаниям, не думаю, что они дажезнали их. И наконец, самое бредовое — это сделал именно Кристиан, на котороговсем вообще было плевать.

Похоже, кто-то и сейчас знал заклинания нападения, и, хотявыражение ужаса на лице Ральфа доставляло удовольствие, до меня внезапно дошло,что Кристиан настоящий псих.

— Лисс — сказала я, когда мы покидали класс, —пожалуйста, убеди меня, что вы с ним больше не общались.

Благодаря нашей связи я ощутила быстро промелькнувшеечувство вины, оно послужило ответом лучше любых слов.

— Лисс!

Я схватила ее за руку

— Совсем немного, — смущенно ответила она — Насамом деле он нормальный…

— Нормальный? Нормальный? — Люди в коридоретаращились на нас, и я поняла, что практически кричу. — У него крышапоехала! Он поджег Ральфа Мне казалось, мы приняли решение, что ты больше небудешь с ним встречаться.

— Ты приняла такое решение, Роза, не я.

В ее голосе звенело напряжение, которого я давно не слышала.

— Что происходит? Ты… Ты знала?

— Нет! — воскликнула она. — Господи! Онабросила на меня раздраженный взгляд. — Не все думают и поступают как ты.

Эти слова заставили меня вздрогнуть. Потом мы заметили, чтомимо проходит Мия. Нашего разговора она не слышала, но уловила общий его тон.На ее лице заиграла лицемерная улыбка.

— Огорчения в раю?

— Поищи лучше свою соску-пустышку и заткнись к чертямсобачьим, — рявкнула я, не рассчитывая на ответ.

Челюсть у нее отвисла, а губы обиженно поджались.

Мы продолжили путь в молчании, а потом Лисса расхохоталась.И это рассеяло возникшее между нами напряжение.

— Роза…

Сейчас ее голос звучал гораздо мягче.

— Лисса, он опасен. Он мне не нравится. Пожалуйста,будь осторожна.

Она коснулась моей руки.

— Ты не забыла? Я вообще человек осторожный. Абезрассудство — по твоей части.

— Я от всей души надеялась, что дело попрежнему обстоитименно так.

Однако позже, после школы, меня одолели сомнения. Я сидела всвоей комнате, делала домашние задания и вдруг ощутила ручеек эмоций, которыймог исходить только от Лиссы. Забыв об уроках, я уставилась в пространство,стараясь получить более детализированное представление о том, что с нейпроисходит. Если когда-либо и требовалось проскользнуть в ее голову, то именносейчас, но я не умела контролировать этот процесс.

Нахмурившись, я стала думать о том, отчего обычно возникалтакого рода контакт. Как правило, она испытывала настолько сильные эмоции, чтоони буквально врывались в мое сознание. Чтобы противиться этому, мнеприходилось воздвигать и поддерживать что-то вроде ментальной стены.

Сосредоточившись на Лиссе, я постаралась убрать эту стену,задышала глубоко и ровно, очистила сознание. Мои мысли не имеют значения,только ее. Я должна открыть себя ей и позволить связи возникнуть.

Я никогда не делала ничего подобного прежде, у меня даже намедитацию не хватало терпения. Однако сейчас необходимость связаться с ней былатак сильна, что я глубоко расслабилась и полностью сосредоточилась на одном. Ядолжна узнать, что с ней происходит, и спустя несколько мгновений мои усилияоправдали себя. Я оказалась внутри ее.

Я ворвалась в ее разум, снова видя и напрямую воспринимаято, что происходило вокруг нее. Мои худшие опасения подтвердились: она опятьпрокралась на церковный чердак. Как и в прошлый раз, ничто ей не помешало.

«Господи Всемогущий, — подумала я, — неужели этотсвященник не может позаботиться об охране собственной церкви?»