— И что ты теперь собираешься делать? — спросилаона. — Выдать меня?

Он покачал головой и улыбнулся.

— Нет. Думаю, это клево.

Она смотрела на него широко распахнутыми глазами, с бешеноколотящимся сердцем. Что-то в изгибе его губ не давало ей покоя.

— Роза думает, что ты опасен, — нервно выпалилаона. — Она думает, может, это ты убил лису.

Не могу сказать, какие чувства я испытала, когда дошлаочередь и до меня в этом странном разговоре. Некоторые люди опасаются меня.Может, и он тоже. Однако, очевидно, это было не так, судя по ноткам веселости вего голосе, когда он снова заговорил:

— Люди считают меня эмоционально неустойчивым, но,уверяю тебя, Роза в десять раз хуже. Конечно, этот факт удерживает людей оттого, чтобы донимать тебя, так что я полностью «за». — Сидя на пятках, онотклонился назад, разорвав их почти интимную близость. — И черт меняпобери, я не делал этого. Выясни, кто… и то, что случилось с Ральфом, покажетсяцветочками.

Это смелое предложение отомстить за нее не совсем разубедилоЛиссу, но вызвало у нее внутреннюю дрожь.

— Не хочу, чтобы ты делал такие вещи. И я понятия неимею, кто виноват.

Он снова наклонился к ней и взял ее за запястья. Началговорить что-то, но тут же замолчал, удивленно глядя вниз и проводя пальцами послабым, еле заметным шрамам. Когда он снова посмотрел на Лиссу, на его лицевозникло странное — для него выражение доброжелательности.

— Может, ты и не знаешь, кто виноват, но что-то тебеизвестно. Что-то, о чем ты умалчиваешь.

Она смотрела на него, охваченная бурей эмоций.

— Тебе не обязательно знать все мои секреты.

Он снова перевел взгляд на ее запястья, отпустил их, иобычная холодная улыбка вернулась на его лицо.

— Нет. Полагаю, что нет.

Чувство мира и спокойствия снизошло на нее — чувство,которое, как мне казалось, только одна я могу ей дать. Вернувшись в свою головуи свою комнату, я обнаружила, что сижу на полу, глядя на учебник математики. Попричинам, которые недоступны моему пониманию, я захлоннула книгу и швырнула ееоб стену.

Остальную часть вечера я провела в раздумьях — до тех пор,пока, как предполагалось, мы должны были встретиться с Джесси. Спустившись полестнице, я отправилась на кухню — ее мне позволялось посещать, ненадолго — изаметила его, когда пересекала холл для посетителей.

Проходя мимо, я остановилась и прошептала:

— На четвертом этаже есть комната отдыха, которую никтоне использует. Поднимись по лестнице на противоположной стороне от душевых.Встретимся там через пять минут. Замок на двери сломан.

Он так и сделал. Комната отдыха оказалась темной, пыльной,пустой. Тот факт, что с годами число стражей неуклонно сокращается, означал,что множество помещений пустовало — для моройского сообщества печальноеобстоятельство, а для нас в данный момент очень удобное.

Он сидел на кушетке, и я легла на нее, положив ноги ему наколени. Все еще очень взвинченная после странного романтического свидания Лиссыи Кристиана, я хотела одного — хотя бы на время забыть обо всем этом.

— У тебя правда тут семинар или просто предлог? —спросила я.

— Правда. Выполняю задание вместе с Мередит.

Судя по тону, это его вовсе не радовало.

— Горе какое! — поддразнила его я. — Что,работать в паре с дампиром ниже королевского достоинства? — Может, мнетоже следует оскорбиться?

Он улыбнулся, обнажив превосходные белые зубы и клыки.

— Ты такая сексуальная! Не то что она.

— Рада, что хоть чем-то хороша.

В его взгляде вспыхивали огоньки, рука, скользящая по моемубедру, источала жар. Однако прежде у меня было еще одно дело. Настало времямаленькой мести.

— Мия, наверно, тоже, раз вы позволяете ей теретьсясреди вас. Она же не королевской крови. -

Он игриво ткнул меня пальцем в икру.

— Она с Аароном. И у меня полно друзей не из числакоролевских особ. И даже среди дампиров. Не такой уж я козел.

— Да, но тебе известно, что ее родители практическиработают на Дроздовых?

Рука на моем бедре замерла. Я немного преувеличила, но онпросто впитывал сплетни — и великолепно распространял их.

— Серьезно?

— Ага. Моют полы и все такое.

— Ух ты!

Я прямо чувствовала, как в его голове завертелись колесики,и вынуждена была скрыть улыбку. Все, семя посеяно.

Я села, придвинулась ближе и перекинула через его колениногу. Обняла его и… он тут же забыл о Мие: включился тестостерон. Он страстноцеловал меня — слюняво, по правде говоря, — прижав к спинке кушетки. Ярасслабилась: что ни говори, это было первое приятное физическое «упражнение»за многие недели.

Так мы целовались довольно долгое время, и я не стала мешатьему снимать с меня блузку.

— Учти, никакого секса, — предупредила я его междупоцелуями.

В мои планы не входило лишиться невинности на кушетке вкакой-то занюханной комнате отдыха. Он остановился, задумался и в конце концоврешил не давить на меня.

— Ладно.

Однако повалил меня на кушетку и лег сверху, целуя с прежнейстрастью. Его губы скользили по моей шее, и, когда острые кончики клыков,задели кожу, я не смогла удержаться, чтобы не испустить вздох возбуждения.

Он приподнялся, удивленно вглядываясь в мое лицо. Намгновение у меня перехватило дыхание, когдая вспомнила кайф от укуса вампира.Мелькнула мысль — а каково это, когда занимаешься сексом? Однако старые табутут же взяли верх. Пусть у нас был не секс, но давать свою кровь во время этоготоже плохо, неправильно, грязно. Не делай этого.

— Ты же хочешь. — В его голосе чувствовалисьвозбуждение и удивление. Я чувствую.

— Нет, не хочу.

Его глаза вспыхнули.

— Хочешь. Почему… Эй, ты что, уже делала это прежде?

— Нет. — Я усмехнулась. — Конечно нет.

Взгляд его потрясающих голубых глаз был прикован ко мне и яснова почти видела, как позади них крутятся колесики напряженных раздумий.Джесси, может, склонен флиртовать и к тому же распускает язык, но он не дурак.

— Ты ведешь себя так, будто знаешь что это такое. Тывозбудилась, когда я коснулся твоей шеи.

— Ты замечательно целуешься, — возразила я, хотяэто не полностью соответствовало действительности. Слишком уж он пускалслюну. — Тебе не кажется, что все знали бы, если бы я кому-то давалакровь?