— Правильно? — нежным, как шелк, голосом спросилаЛисса. — В этом нет ничего страшного.

Камилла снова нахмурилась, пытаясь стряхнуть с себяпринуждение. Сам факт того, что дело зашло так далеко, был совершенноневероятен. Как заметил Кристиан, использовать принуждение по отношению кмороям — дело неслыханное. Камилла, несмотря на свой волевой характер,проиграла сражение.

— Да, — медленно сказала она. — На самом делев этом нет ничего страшного. И Джесси лжет.

Камилла кивнула.

— Определенно лжет.

Душевное напряжение выжигало Лиссу изнутри, когда онаприбегала к принуждению. Сейчас оно потребовало от нее значительных усилий, аведь она еще не закончила.

— Что вы делаете сегодня вечером?

— Мы с Карли собираемся в ее комнате изучать тестМаттесона.

— Пригласите меня.

Камилла задумалась.

— Хочешь изучать его с нами?

— Конечно, — ответила Лисса и улыбнулась.

Камилла улыбнулась в ответ.

Лисса прекратила принуждение, и волна головокружениянахлынула на нее. Она почувствовала слабость. Камилла оглянулась, как бы в удивлении,но потом стряхнула с себя это необычное ощущение.

— Ну, значит, увидимся после обеда.

— Увидимся.

Когда Камилла отошла, Лисса подняла руки, чтобы связатьволосы в «конский хвост». Пальцы слегка дрожали и не могли аккуратно захватитьвсе волосы, но тут внезапно другие руки помогли ей, собрав их. Она резкообернулась, увидела перед собой льдисто-голубые глаза Кристиана и отпрянула отнего.

— Не трогай меня! — воскликнула она с содроганием.

Он наградил ее своей ленивой, слегка кривой улыбкой и откинулс лица пряди непокорных черных волос.

— Ты просишь или приказываешь?

— Заткнись!

Она оглянулась по сторонам, избегая его взгляда и желаяубедиться, что никто не видит их вместе.

— В чем проблема? Беспокоишься о том, что подумают твоирабы, увидев, как ты разговариваешь со мной?

— Они мои друзья, — возразила она.

— Ах, ну да, конечно. Судя по тому, что я видел,Камилла зачем-то тебе нужна. Друзья до гроба.

Он скрестил на груди руки, и, несмотря на всю свою злость,она не смогла не отметить, как красиво его серебристо-серая рубашка оттеняеттемные волосы и голубые глаза.

— Она, по крайней мере, не такая, как ты. Непритворяется моим другом, а потом не перестает вдруг замечать меня без всякойпричины.

По его лицу скользнуло выражение неуверенности. С тех пор какя накричала на него после приема, между ними нарастали напряженность ираздражение. Поверив моим словам, Кристиан перестал разговаривать с ней, а еслиона пыталась завязать разговор, вел себя очень грубо. Теперь, спустя неделю,она, чувствуя себя обиженной и сбитой с толку, оставила все попытки наладить сним контакт. Ситуация становилась все хуже и хуже.

Сейчас, глядя на него глазами Лиссы, я видела, что он всееще неравнодушен к ней. Тем не менее была задета его гордость, и он несобирался демонстрировать слабость.

— Правда? — злым голосом спросил он — А я-тодумал, что именно так королевские особы и ведут себя. Ты, по крайней мере, вэтом преуспела. Или, может, ты просто используешь принуждение, чтобы заставитьменя думать о тебе как о двуличной суке. А на самом деле ты вовсе не такая,хотя я сильно сомневаюсь в этом.

При слове «принуждение» Лисса вспыхнула, снова обеспокоеннооглянулась по сторонам, но решила не доставлять ему удовольствия продолжатьспор. Просто бросила на Кристиана последний сердитый взгляд, метнулась черезвесь класс и присоединилась к группе мороев, корпевших над своими заданиями.

Вернувшись в себя, я тупо оглядела класс, пытаясьразобраться в том, что видела. Какой-то крошечной, крошечной частью души яначала сочувствовать Кристиану. Но это была такая крошечная часть, чтоигнорировать ее не составляло труда.

Утром на следующий день я отправилась на тренировку сДмитрием. Теперь наши занятия стали самой любимой моей частью дня, в какой-тостепени из-за моей глупой влюбленности в него, но еще и потому, что при этомрядом не было посторонних.

Как обычно, мы начали с пробежки, и он бежал со мной,спокойно, почти мягко давая инструкции, видимо, из опасения еще большерасстроить меня. Он знал о слухах, но никогда не заговаривал об этом.

По окончании пробежки он позволил мне нападать на него слюбым самодельным оружием, которое оказалось под рукой. К собственномуудивлению, я сумела нанести ему несколько ударов, хотя они, похоже, причинилибольше вреда мне, чем ему. В результате каждый раз после очередного удара я елеудерживалась на ногах, а он даже не шелохнулся. Тем не менее я продолжалабросаться на него с почти слепой яростью. Не знаю, с кем я по-настоящемусражалась в эти мгновения: с Мией, Джесси или Ральфом. Может, со всеми сразу.

В конце концов Дмитрий объявил конец тренировки. Когда мыотносили использованное снаряжение на склад, он глянул на мои руки и выругалсяпо-русски. К этому времени я уже узнавалa эти слова, но он отказывалсяобъяснить, что они означают.

— Где твои перчатки?

Я глянула на свои руки. Сегодня они выглядели даже хуже, чемв прежние дни. От холода кожа огрубела и пошла трещинами, некоторые из нихкровоточили. Кое-где появились волдыри.

— У меня нет перчаток. В Портленде в них не было нужды.

Он снова выругался, заставил сесть в кресло, а сам достал«аптечку». Стирая влажной тканью кровь, он сердито сказал:

— Будут у тебя перчатки.

Я перевела взгляд на свои несчастные руки.

— Это только начало?

— Начало чего?

— Превращения меня в Альберту В нее и… во всех другихженщин-стражей. Они жесткие и мускулистые. Постоянно тренироваться, да еще побольшей части на свежем воздухе — где уж тут выглядеть хорошенькой. — Япомолчала. — Такая… такая жизнь… разрушает их. Я имею в виду внешний вид.

Он поднял на меня взгляд теплых карих глаз, и в груди всесжалось. Проклятье! Нужно как-то справиться со своими чувствами к нему.

— С тобой этого не произойдет. Ты слишком..

Он заколебался, подыскивая нужное слово, я мысленноперебирала возможности. Божественная. Убийственно сексуальная. Наконец онсдался и просто повторил:

— С тобой этого не произойдет.

И снова занялся моими руками. Интересно, он считает меняхорошенькой? Я всегда была уверена в том впечатлении, какое произвожу на парнейсвоего возраста, но что касается Дмитрия… Я не знала. Напряжение в грудинарастало.