– Это?..

– Это топ. Ну, вообще спортивный лифчик, но тебе подойдет как топ. Смотри, юбка будет высоко на талии, а он чуть выше. Никакой обнаженки, но очень горячо.

– Окей, – говорю я и отворачиваюсь к стене, чтобы переодеться.

Когда Аарон возвращается, Джуди наконец-то затягивает на мне юбку. Потом вешает на шею две цепочки – одну в виде сцепленных наручников, другую в виде колючей проволоки. На руки мне надевают браслеты с шипами. Я смотрю в зеркало и удивляюсь тому, какая я сейчас красивая. Я уже и забыла, какой могу быть, когда просто хорошо одета…

– Знаешь что, вот, – говорит Джуди и достает вешалку с большой кожаной курткой. – Ее здесь прямо не хватает. Вообще это куртка Тома, но тебе будет оверсайз.

Услышав о Томе, я без вопросов накидываю куртку на плечи. Любую другую я бы оставила здесь, все-таки в Лос-Анджелесе сорокаградусная жара, но… носить вещи Тома для меня – это что-то сакральное, поэтому я не отказываюсь.

Я выбираю себе цепь на шею, когда замечаю рядом Тома. Он выглядит просто потрясающе: на голове тщательно уложенный беспорядок; черная рубашка расстегнута на груди, приоткрывая татуировки под ключицами; сверху черный переливающийся на свету пиджак. Сердце стучит быстрее от того, какой Том красивый. Смотря на его губы, я вспоминаю о нашем поцелуе и чувствую, будто в горло насыпали битого стекла. Он отходит, но я все никак не могу оторвать от него взгляд.

– Эй, Белинда! – окликает меня Аарон, заставляя дернуться. – Мы уходим, очнись.

– А, да, уже? – Я мешкаю и оглядываюсь по сторонам. – Мне надо кое-что сделать, подождите пять минут, пожалуйста.

Аарон хмыкает и говорит:

– Пять минут, не больше. Потом мы уедем.

– Поняла.

Когда в номере не остается никого, я открываю свой чемодан и достаю из него пачку сигарет. Я купила ее перед вылетом в аэропорту, снова почувствовав желание курить. Тогда у меня не было возможности уединиться, но сейчас я все-таки надеюсь найти на сигареты время.

Потом я снова открываю мини-бар. Из его дверцы на меня смотрит бутылка коньяка. Ненавижу коньяк, просто мерзость, но ничего другого здесь нет. Немного подумав, я открываю ее и делаю глоток. Горло обжигает, я зажмуриваюсь, а потом скорее закручиваю крышку и засовываю бутылку в глубокий карман куртки.

Прополоскав рот, я выхожу из номера. Спускаюсь в холл отеля, а оттуда сажусь в машину, чтобы поехать вместе с Томом навстречу его важным делам.

Том записывает совместный трек с Лиамом Смешером. Понятия не имею, слышала ли я когда-нибудь его песни, но имя знакомое. После полуторачасовой поездки наша машина паркуется у редакции «Роллинг Стоун», где нас встречают специальные люди и провожают до места.

Проходя по коридору за Томом и Аароном, я разглядываю стены, увешанные обложками журнала с самыми разными группами и исполнителями. Эд Ширан и Ариана Гранде вперемешку с «Грин Дэй» и «Нирвана». Я замечаю обложку, на которой Пол Маккартни и Тейлор Свифт позируют вместе, и даже останавливаюсь убедиться, что глаза меня не обманывают.

Догнав Тома и остальных, я оказываюсь в большой светлой студии с выставленными камерами и светом. Из-за суматохи и шума я чувствую себя неуютно. Подойдя поближе к Тому, я замечаю рядом с ним незнакомого мужчину. Они здороваются, а потом незнакомец говорит:

– А тебя я не знаю, – обращаясь ко мне.

– Это дочь Билла Шнайдера, – поясняет Том, – Белинда. А это Лиам, – говорит мне.

– А Том моя нянька, если что, – язвлю я, протягивая Лиаму руку.

– Дорогая у тебя нянька, – пожимает он мою ладонь.

– Какая и должна быть у дочери Билла Шнайдера, – кривлюсь я, потому что ненавижу, когда меня так называют.

Тома и Лиама кто-то зовет, и они отходят. Я остаюсь одна и следующий час провожу в шатании туда-сюда по помещению и коридору. Когда разглядывание картинок на стене надоедает, я спускаюсь на улицу и выхожу с черного хода. Там оказывается небольшой двор, окруженный соседними зданиями. Из кармана куртки достаю сигареты и поджигаю одну, поднося ко рту и вдыхая.

Эта куртка – не Тома, вот что я поняла. Я знаю, как пахнет его одежда. Эта куртка не пахнет ничем. Может, она новая и только предназначалась ему, а может, ее постирали. Но кто бы стал стирать кожаные вещи? Может, Джуди и стала бы, не знаю.

Я прислоняюсь к стене и достаю из кармана коньяк. Мне не нравится быть наедине с собой и своими мыслями. Мне мерзко от себя, хочется сделать себе больно. Хочется взять нож и полоснуть по телу. Отвлечься от повторяющихся гадких мыслей, испытать облегчение. Я боюсь этого желания, а потому глотаю алкоголь и сползаю на землю. В таком состоянии мне абсолютно плевать на макияж, что мне сделали, и на одежду, что на меня надели.

Когда ты ребенок и чего-то сильно хочешь, но не получаешь, – ты начинаешь плакать. Я так сильно хочу успокоить свой мозг, так сильно хочу наркотиков, что готова взреветь. Я снова пью, снова затягиваюсь, а потом вздрагиваю, потому что кто-то вдруг опускается на корточки рядом со мной.

Сердце ломает грудную клетку и чуть не вырывается наружу. Это Том. Мне даже не надо поднимать глаза, чтобы понять: это он. От удивления из меня вылетает:

– Что ты тут делаешь?

– У меня перерыв.

Он заглядывает мне в лицо, и я закрываю глаза. Представляю, как сейчас выгляжу.

– Сигареты твои? – спрашивает.

Я едва заметно киваю.

– Давай сюда.

Поставив бутылку рядом с собой и чуть не опрокинув ее, я достаю пачку и отдаю Тому. Он закуривает, а я смотрю на его руку. На пальцах вытатуировано «PUNK».

Потом он шумно вздыхает и свободной ладонью тянется к моему лицу.

– У тебя на щеке пепел, – говорит и аккуратно касается моей скулы. Я закусываю губу, потому что тело откликается желанием даже на такие невинные прикосновения.

– Малышка, когда ты успела напиться?.. – тихо говорит Том и заправляет мои выбившиеся волосы за уши.

Я таю от его нежности, закрываю глаза и против воли улыбаюсь. Сил хватает только на то, чтобы пожать в ответ плечами. Когда он убирает руку, я тянусь к бутылке и снова пью. Том перехватывает коньяк и пробует.

– Пьешь на работе? – усмехаюсь я, наблюдая за этим.

– Это ты пьешь на моей работе. Отвратительный коньяк, – кривится он и крутит в руке бутылку, рассматривая этикетку, – не пей это.

– Я не могу не пить.

– Почему?

– Я схожу с ума…

Между нами повисает тишина.

– Знаю, это звучит глупо… – говорю, – но по-другому я не могу сказать.

– Ну почему глупо?.. Я тебе верю.

Том затягивается и выпускает изо рта дым. Это выглядит настолько сексуально, что на секунду дыхание перехватывает.