Больше всего меня трогала его преданность. Равно как и егомолчаливая почтительность. Не проходило и недели, чтобы он не провел хотя быодну ночь в моем саду. А зачастую я ощущал его присутствие в течение пяти-шестиночей кряду. Бывало и дольше.

Разумеется, мы не перемолвились и словом. Молчание придавалонашему союзу своеобразную утонченность. Однажды мои рабы заметили его и втревоге поспешили ко мне, дабы сообщить о присутствии в саду постороннего, но ябыстро положил конец их беспокойству.

В те ночи, когда я навещал Тех, Кого Следует Оберегать,Авикус меня не сопровождал. Должен признаться, что, расписывая в одиночествестены святилища, я чувствовал себя намного свободнее. Однако в такие моментыменя сильнее, чем когда-либо, одолевала меланхолия.

Отыскав удобное местечко за возвышением, позади божественнойчеты, я в моменты уныния частенько забирался в самый угол и засыпал там передвосходом солнца, не пробуждаясь даже с наступлением следующей ночи. Ячувствовал себя совершенно разбитым. Ничто в целом мире не могло принестиоблегчения. В голову лезли жуткие мысли о судьбе империи.

Но потом я вспоминал Авикуса, поднимался, стряхивал с себяапатию, возвращался в город и снова начинал работать над фресками.

Не знаю, сколько лет провел я таким образом.

Впрочем, важны не даты и сроки, а то, что в заброшенныхкатакомбах снова обосновалась группа вампиров-сатанистов, по обычаю убивавшихневинных людей. Они наводили ужас на смертных. Совершенно не заботясь осохранении тайны существования тех, кто пьет кровь, они своим поведениемповергали в ужас смертных, и в результате по городу поползли страшные слухи.

Я надеялся, что Маэл с Авикусом уничтожат и эту шайкукровопийц, что не составило бы труда, ибо поклонники сатаны были слабыми исовершали много ошибок.

Но однажды Авикус пришел ко мне и объяснил сложившуюсяситуацию, заставив увидеть ее в совершенно ином свете. Не понимаю, почему я самне осознал это давным-давно.

– Сатанисты всегда молоды, – сказал он, – срединих не найдешь ни одного, чье перерождение состоялось после тридцати – сорокалет. Все они прибывают с Востока и утверждают, что ими правит дьявол, апоклоняясь дьяволу, они служат Христу.

– Это для меня не новость, – отозвался я, не отрываясьот своего занятия.

Я продолжал рисовать, словно Авикуса не было рядом, но велсебя так не из желания его обидеть, а оттого, что давно уже устал отпоклонников сатаны – ведь именно из-за них я лишился Пандоры.

– Видишь ли, Мариус, этих смертоносных посланцев навернякаотправляет сюда кто-то из старейших, делая из них своих шпионов. И в первуюочередь нам нужно уничтожить это древнее существо.

– Интересно, каким образом? – спросил я.

– Мы хотим завлечь его в Рим, – ответил Авикус. –И хотим попросить тебя о помощи. Давай сегодня спустимся вместе в катакомбы исообщим юнцам, что ты их друг.

– С ума сошел? – воскликнул я. – Не понимаешьразве, что им известно о существовании Матери и Отца? Забыл, что я рассказывал?

– Мы собираемся убить их всех до последнего. – За моейспиной неожиданно вырос Маэл. – Но для полного успеха необходимо заманитьсюда старейшего.

– Идем с нами, Мариус, – настойчиво убеждал меняАвикус. – Ты нам нужен, без твоего красноречия не обойтись. Уверь их втом, что сочувствуешь их воззрениям. Но скажи, что позволишь им остаться вРиме, только если они приведут своего главаря. Мы с Маэлом не сможем произвестидолжное впечатление. И это не пустая лесть, а правда.

Я долго стоял с кистью в руке и размышлял: «Соглашаться илинет?»

И в конце концов пришел к выводу, что не могу пойти на такойшаг.

– Не проси меня, – сказал я Авикусу. – Заманивайтеего сами. А когда он будет здесь, дайте мне знать, и я обещаю, что приду ипомогу.

На следующую ночь Авикус вернулся.

– Сатанисты истинно дети, – сообщил он. – Они судовольствием рассказали о своем главаре и указали даже место, где онобитает, – в пустыне на севере Египта. Он, несомненно, пострадал отВеликого Огня и поведал им историю Великой Матери. Жаль их убивать, но они мечутсяпо городу, выбирают в жертвы лучших из смертных – словом, ведут себянедопустимо.

– Согласен, – тихо ответил я, неожиданно устыдившись,что постоянно взваливал охрану Рима на плечи Маэла и Авикуса, а сам оставался встороне. – Но вам удалось выманить древнее существо из укрытия? Что вы имсказали?

– Мы принесли богатые дары, – ответил Авикус. – Ипопросили призвать сюда того, кто ими управляет. А еще пообещали, что, кактолько он появится, мы дадим ему свою могущественную кровь, в которой он крайненуждается, чтобы впредь создавать все больше и больше последователей – жрецов ижриц культа сатаны.

– Ну конечно! Вашу могущественную кровь! А мне и в голову непришло! Я считал, что ею обладают только Мать и Отец, но не мы с вами.

– Не стану утверждать, что сам это придумал, – пояснилАвикус. – Один из Детей Сатаны – так они себя называют – сообщил, чтоглаварь очень слаб и не встает с постели, что он способен только приниматьжертвы и создавать служителей культа, а потом предложил нам поделиться с ихкумиром кровью. Конечно, мы с Маэлом сразу согласились. Ведь мы,просуществовавшие на земле много столетий, кажемся этим детям древними имогущественными.

Несколько месяцев не поступало никаких новостей. Правда,благодаря Мысленному дару я узнал, что Авикус уничтожил нескольких сатанистов –в наказание за преступления, которые счел слишком опасными. А однажды,наслаждаясь тишиной ясной летней ночи в своем саду, я услышал, как вдалеке Маэлспорит с Авикусом, стоит или нет убить остальных Детей Сатаны.

В конце концов Маэл с Авикусом все-таки истребили всю шайку,опустошив залитые кровью катакомбы, и возникли у меня на пороге с просьбой опомощи, ибо не более чем через час должны были вернуться те, кого отправили вЕгипет, и нужно было действовать быстро.

Я не забыл о данном обещании, а потому выбрал лучшее оружиеи покинул уютный теплый дом.

Катакомбы оказались такими тесными, что мне с трудом удалосьвыпрямиться в полный рост. Судя по всему, в первые годы существования сектысмертные христиане устраивали здесь свои сборища и здесь же хоронили своихпокойников.

Пройдя по узким коридорам, мы оказались в чуть болеепросторном подземелье и увидели носилки, на которых лежал, метая вокругисполненные ненависти взгляды, древний египтянин. Его юные прислужники в ужасесозерцали прах своих падших соратников.