Георгий навалился на весло, стараясь думать не о том, чтобудет, если оно, к примеру, сломается, а о том, что одна из лямок заплечногомешка вроде бы ослабела.

И тут же он получил возможность ее не торопясь поправить,потому что река внезапно сделалась удивительно спокойной, словно смирилась, какписали раньше в газетах, перед волей и бесстрашием простых советских(российских) людей.

– Ну как, робятки? – улыбнулся через плечо Голуб,снисходительно оглядев распластанного дядю Костю. – Штаны у всех сухие?

Это он так шутил. Ни на ком – на нем самом в том числе! – инитки сухой не было!

Георгий не удостоил его ответом, снял рюкзак и в который разназвал себя дураком и бездарью за то, что подвергает сканер такому риску. Лежалбы он себе в камере хранения Тындинского аэропорта – и в ус бы не дул. «Ага, –ядовито сказал себе Георгий, – а потом нашелся бы какой-нибудь хитрый, вскрылбы хилую ячеечку, повертел непонятную, а значит, бесполезную коробочку и кинулбы где попало, а то еще и каблучищем припечатал сверхчувствительнуюэлектронику…»

Нет уж, пусть лучше сканер катается на плоту. Упакован онкак надо, вода его не достанет, даже если Георгий свалится с плота. Ну а колине доплывут до Чапо-Олого – на этой реченьке всякое может быть, – то тем болеене нужно, чтобы сканер попадал в чужие руки. Может быть, Георгий еще слабопредставляет все его возможности, но совсем ни к чему, чтобы их постиг кто-тодругой. «Игрушечка» пока даже не запатентована, а потому…

И тут его мысли в очередной раз приняли новое направление,потому что участок спокойной воды закончился так же неожиданно, как начался.

Цепь останцов пыталась преградить путь реке, но где там!Вода рычала, ревела, еще сильнее ярилась в узких каменных коридорах. Поток совсей мощью ударялся в скалы противоположного берега и, отскакивая от них,закручивал гигантскую воронку. В ней уже вертелись бревна, валежины, прочийболее мелкий мусор, судьбу которого вот-вот был готов разделить и плот…

Георгий предостерегающе вскрикнул, но Голуба не надо былоучить. Он едва не свернул рулевое колесо в отчаянной попытке посадить плот наогромный валун. И это удалось, удалось-таки!

Голуб торжествующе заорал. Дядя Костя недоверчивоприподнялся, Георгий в приливе самозабвенной радости закрутил над головойрюкзачок – да так и обмер, уставившись в самую сердцевину воронки. Там средикоряг кружился огромный медведь.

«Что за фантастика?! – Георгий недоверчиво махнул рукой. –Да как мог сюда попасть зверюга? Это глюки… Или нет? Или зверь, к примеру,переходил речку где-то по течению и был подхвачен мощной струей?»

И вдруг он увидел, что могучие лапы совладали с волнами,зверь выбрался из водоворота и поплыл к плоту, очевидно, посчитав его за частьсуши…

Георгий вскинулся – кто-то ударил его в плечо. А, это людипотянулись к выходу. Тамбовка, что ли? Вот удивительно – ты считаешь все этиместа почти ирреальными из-за их удаленности от Москвы, от центра России,этакими несуществующими названиями на карте, – и вдруг они оживают, и тыобнаруживаешь, что для кого-то здесь воистину центр мира. Нет, не в том смысле,как для Голуба, а просто – жизни: приехать, уехать, встретиться, что-то купить,продать, навестить кого-то… Множество этих спокойно-бытовых понятий владелосейчас людьми, которые, толкаясь, пробирались между кресел к выходу.

«Метеор» покачивало – сегодня на Амуре ветер. Георгий гляделв окно. Нет, посадка долго не затянется: ее ждет человек восемь-десять, да вонеще кто-то бежит по берегу, боится опоздать…

Он снова прикрыл усталые глаза – и до того отчетливо увиделчерную мокрую морду лезущего на плот медведя, что, как и тогда, ощутилпротивную слабость во всем теле.

Голуб, оказавшийся к медведю ближе всех, замер, какзагипнотизированный. Дядя Костя вновь рухнул лицом вниз.

Плот резко накренился под тяжестью зверя, Георгий потерялравновесие, упал на колени. Рюкзак выскользнул из рук, заскользил по мокрымбревнам в сторону Голуба.

«Держи!» – хотел крикнуть Георгий, но не смог – так ссохлосьот страха горло, а в следующее мгновение он ощутил четкий импульс, коснувшийсязапястья. На циферблате часов, куда был вмонтирован приемник, чуть заметнозабился красный огонечек, и Георгий понял, что произошло.

Заработал сканер. Сканер включился! Сам!..

Георгий не мог поверить, что все, над чем он безуспешнобился целый год, решилось в одно мгновение. Смотрел то на рюкзак, зацепившийсяза какой-то сучок, то на белое впрозелень лицо Голуба – и все в душе кричало отрадости: чистой, ничем не замутненной радости первооткрывателя. Может быть,Ньютон чувствовал что-то похожее, когда его по темечку стукнуло яблоком?..

Страх! Вот тот импульс, который открывает двери! Помнится,даже книга была такая или фильм – «Страх открывает двери». Проще говоря, длясамопроизвольного включения сканера нужна экстремальная ситуация. А ему это и вголову не приходило, чего он только не перепробовал, идиот…

– Идиот! Чего стал! Снимайся с валуна! – раздалсяпронзительный крик, и дядя Костя, которого смертельная опасность тоже«включила», как тот сканер, пронесся мимо Георгия. Одним прыжком он достигоцепеневшего Голуба, вцепился в рулевое весло и повернул его так круто, чтоедва не выворотил из гнезда. Очнувшийся Голуб подхватил шест, уперся в камень…плот накренился в сторону медведя… Георгий пал плашмя, как вратарь, пытающийсядостать в прыжке мяч… но поздно, поздно: медведь канул обратно в поток, а вследза ним съехал по мокрым бревнам и рюкзачок.

В следующий миг течение ударило снизу, подхватило плот,понесло мимо скал. Дядя Костя и Голуб как безумные работали веслами,отпихиваясь то от одного, то от другого «бараньего лба», и лишь благодаря ихневероятным усилиям плот снова не посадило на скалу. Впереди кипел очереднойпорог, Голуб орал что-то командирским голосом, начисто позабыв позорныемгновения, а Георгий так и стоял на коленях, прижав к груди левую руку, будтобольную, недоверчиво шарил взглядом по бревнам и, помнится, думал: кто жевсе-таки записался на пленку? Голуб или медведь? Оба ведь были на равномрасстоянии от сканера, испытывали примерно одинаковые эмоции, – чей же страхоказался сильнее?..

Это уж потом он начал проклинать себя за дурость. С другойстороны, прояви разумную осторожность, оставь сканер в Москве или Тынде,никогда не узнал бы того, что знает теперь.