Не узнал бы… Не испытал бы всего этого ужаса. Не чувствовалбы себя таким беспомощным и несчастным. Не изведал бы, что такое выбор междужизнью и смертью – добро бы только своими! А вот когда тебе – только тебе! –надо решить, где именно поставить запятую в сакраментальной фразе: «Казнитьнельзя помиловать», и запятая не просто знак препинания, но судьбы миллионов,десятков, сотен миллионов… И спасти их означает стать убийцей только одногочеловека – бывшего друга.

Кто, оценив всю эту ответственность, в конце концов нескажет заодно с Георгием: «Меньше знаешь – лучше спишь»?!

* * *

А заснуть так и не удалось. Кто-то тяжело умащивался всоседнее кресло, бормоча:

– А что она сучка, я еще когда говорила. Сучка гулявая. Нувот и догулялась!

Георгий обреченно вздохнул. Чуть не всю дорогу до Тамбовкион слушал повествование о каком-то местном докторе, к которому вдруг вернуласьего бывшая жена и разбила новую семью. Теперь, кажется, предстояла очереднаясага… Интересно, чего натворила эта «гулявая»? Тоже что-то разбила?

Георгий открыл глаза и увидел, что все пассажиры, будто насеансе Кашпировского, оцепенело уставились в одну точку. Повернул голову.

Точка, впрочем, оказалась достаточно обширной и состояла изчетырех составляющих: трех мужчин и одной женщины. Но Георгий увидел толькоодно, одно-единственное лицо, и ему стоило огромных усилий не схватить с коленгазету и не прикрыться ею.

В следующее мгновение он вполне овладел собой и даже смогслегка зевнуть. Это дало возможность прикрыть рот ладонью и хоть как-тоотгородиться от коротких, мгновенных взглядов, которыми эта троицапрофессионально обшаривала пространство вокруг себя, мгновенно впечатывая впамять все детали окружающего, все лица.

Они прошли, и Георгий, ощущая в груди какой-то захолоделыйком, заставил себя повернуться вслед: так поступили все, а он не должен былсейчас выделяться из толпы. И вместе со всеми он видел, как один из мужчин,любезно улыбаясь, перекинулся словцом с бородатыми ребятами в энцефалитках,которые устроились в последних рядах кресел, – и компания мигом снялась сместа, перешла в другой салон, волоча за собой свои огромные рюкзаки инесколько спиннингов в чехлах: как будто в путину кто-то что-то ловитспиннингами!

Те трое рассредоточились в последних рядах, замкнув собойтри стороны некоего незримого квадрата. В четвертый, в самом дальнем углу, селаженщина – в смысле, вынуждена была сесть. Она наклонилась вперед, свесив головуи опустив меж колен руки. Георгию показалось, что эта поза выдает крайнююусталость, оцепенение, а вовсе не стыд. Он успел перехватить ее взгляд – глазабыли совершенно пустые, незрячие. Вряд ли она вообще осознает случившееся, врядли замечает даже то, что и повергло в шок всех пассажиров «Метеора», – своискованные руки.

Да, девица оказалась в наручниках… а это могло означатьтолько одно: трое сопровождающих были милиционерами, сыщиками, операми, как ихтам еще называют. И какой бы опасной преступницей ни являлась эта ошеломленнаяособа, трое крепких парней надежно блокировали ее, отгородив от остальныхпассажиров. То есть этим самым пассажирам бояться решительно нечего.

Постепенно мысль эта овладела общим сознанием, и моментутратил остроту.

«Метеор» отошел от причала, и пассажиры, постепенно заскучавот однообразия зрелища (преступница в ступоре, охрана не сводит с неебдительных взоров), перестали выворачивать шеи, уселись поудобнее. Кто-торазвернул снедь и потихоньку жевал, кто-то бездумно смотрел в окно, кто-то ужеуспел задремать. В передних рядах громко, со вкусом резались в карты, гомонленивых бесед плавал в воздухе…

Георгий тоже отвернулся от интересного угла. Прикрыл глаза.В другое время он бы непременно задумался о падении, выражаясь по-старинному,нравов: зрелище преступника (преступницы, какая разница?) в окружении конвоястало чем-то настолько тривиальным, что не привлекло общественного вниманиядольше чем на пять-семь минут!.. Однако сейчас было не до извлеченияквадратного корня морали. Он с трудом усмирял грохот сердца, пытаясь освоитьсяс мыслью, что в нескольких метрах от него сидит человек, представляющий длянего, Георгия Кайсарова, смертельную опасность. Этого человека звали ВиталийПидоренко, и присутствие его в числе амурских, комсомольских или дажехабаровских милиционеров означало только одно: если они – милиционеры, то этот«Метеор» – космический корабль многоразового использования «Шаттл». Вот так-то…

Конечно, мелькнула мыслишка об ошибке. ТеоретическиПидоренко никак, ну никак не мог оказаться на Амуре! В свиту Голуба он невходил – был фигурой другого ранга. К тому же, насколько знал Георгий, сейчасПидоренко работал в Нижнем Новгороде – «натаскивал» дублера. Неужелипочудилось?

Сидя с зажмуренными глазами, Георгий снова и снова вызывал впамяти это слегка веснушчатое, щекастое лицо с рыжеватыми бровями и рыжейволной, мягко прикрывающей низкий, как бы сплюснутый лоб. Это он, несомненно,ошибки быть не может! Значит, что-то случилось здесь, на Дальнем Востоке, чтопотребовало личного присутствия Пидоренко. Связано ли это как-то с Голубом?Вопрос, на который Георгий, пожалуй, не получит ответа. Все здорово осложнилосьпосле того, как вышел из игры Валентин… вернее, был выведен. Но почему Викторияне сообщила об этой поездке? Или у Стрельникова в Хабаровске лежит факс дляГеоргия – с запоздалой информацией?

Возможно… Однако ситуация не столь уж патовая, как можетпоказаться: да, Георгий мгновенно «сфотографировал» Виталия, но тот его явно неузнал!

Хотя бы потому, что Георгий Кайсаров сейчас на Зулейке. Этонепреложный, многажды проверенный факт. А если так, здесь его быть не может. Неможет быть, потому что не может быть никогда. К тому же…

Георгий запустил руку в свою густую черную гриву и вполнеестественным жестом взъерошил ее так, что пряди упали на лоб. Движением, ужеставшим привычным, подкрутил усы.

Всего-то и требуется, что сидеть спиной к Виталию. А можетбыть, вообще сойти в Комсомольске с этого «Метеора» и добраться до Хабаровскапоездом или самолетом? В этом есть смысл – если только Пидоренко и его командасами не сойдут в Комсомольске, а то и в Амурске. Пути их неисповедимы!

Более или менее ясно только одно: цель, ради которой этотстервятник (а ведь ему сейчас надлежит кружить совсем в других просторах!)сложил крылья и пал на амурскую волну, сидит в нескольких шагах от Георгия. Иэта цель – девчонка со скованными руками.