поделиться с ближним последней корочкой хлеба, но из-за своей принципиальности никогда не давала никому списывать, так как считала, что каждый должен сам проявлять усердие и учиться на совесть. За это за всё её за глаза, а порой и в лицо, частенько называли выскочкой, задавакой и жадиной. Учителя тоже считали её слишком принципиальной и грубой, ставили ей пятёрки, но особой симпатии не испытывали.

Когда подошла пора покинуть школу навсегда, готовясь к выпускному, мама Насти сшила ей на заказ платье из мутновато-зелёного шёлка с белыми манжетами и воротничком-бантом. Собирая единственную внучку на её последнее свидание со школой, бабушка приколола Насте на грудь свою брошь из янтаря, о которой девочка давно мечтала, а отец принёс в коробке бежевые ло́феры[28] с пряжками-трензелями.

И вот время празднества настало…

День выдался ясный, и лишь лёгкий ветерок обдувал чуть увлажнённые от волнения лица выпускников. С цветами и шариками, с бантами и яркими лентами в волосах, девчонки сгрудились в тени аллеи перед зданием школы, мальчишки в наглаженных брюках и с начищенными до блеска ботинками держались в сторонке. Директриса Лариса Фёдоровна Старкова, грузная дама в огромных роговых очках, произнесла вступительную речь и махнула рукой, объявив прощальное школьное танго.

Мальчишки подходили; кто галантно, а кто и неловко стали приглашать своих таких же, как и Настя, разряженных одноклассниц. Девчонки, кому не хватило кавалеров, тут же разбились на пары и стали танцевать друг с другом. Теребя бабушкину брошь, Настя впервые пожалела о том, что так и не подружилась ни с кем из девчонок, и сейчас, по всей видимости, останется в гордом одиночестве, пока другие будут кружить в танце. В этот момент произошло непредвиденное. Лёшка Вишняков вдруг закинул назад свою густую чёрную чёлку, решительно приблизился к Насте.

– Потрясающе выглядишь! – сказал Лёшка без малейшего намёка на улыбку. – Нефритовый цвет! Очень подходит к твоим глазам.

Настя постоянно уверяла себя, что если Лёшка Вишняков подойдёт к ней и начнёт ухаживать, то она тут же даст ему отпор. «Этот Дон Жуан получит у меня такую взбучку, – говорила сама себе Настя, – что навсегда забудет ко мне дорогу». Однако сегодня, вместо того чтобы грубо отшить наглеца, девушка на мгновение потеряла дар речи.

– Ты это о чём? – её язык заплетался.

– Я про платье. В Китае нефрит ценится выше золота, его называют «камнем жизни» и приписывают ему магические свойства. Внук великого завоевателя Тамерлана установил на могиле деда нефритовую плиту и сделал на ней надпись, которая гласила: кто потревожит прах великого воина, тот вызовет на свою землю войну.

Немного придя в себя, Настя постаралась взять себя в руки:

– Ты мне пришёл про Тамерлана рассказать?

Лёшка впервые улыбнулся и протянул руку:

– Нет, я просто хочу танцевать, буду рад, если составишь мне пару!

Коснувшись его пальцев, Настя почувствовала, как у неё снова закружилась голова. Она хотела вырвать руку, но Лёшка уже тянул её в круг. До этого она ни разу не танцевала с парнями, и, почувствовав сильные руки, напряглась. Он держал её уверенно, и вскоре Настя почувствовала облегчение. Её ноги сами двигались, спина изгибалась и дыхание с каждым движением становилось всё чаще и чаще. Сквозь пелену, охватившую её, она видела беглые завистливые взгляды сверстниц, потом всё вдруг кончилось и, когда Лёшка проводил её на прежнее место и отошёл, Настя почувствовала опустошение. Неужели это всё?

После танго снова выступила директриса, затем стали выдавать аттестаты. Настя чувствовала, как дрожат её руки, как по спине течёт холодная капля, а в низу живота горит огонь. И тут случилось страшное. Лариса Фёдоровна выкрикнула её фамилию, Настя вздрогнула и взошла на возведённый перед парадным постамент, где происходило вручение диплома. Взяв в руку корочку, Настя услыхала за спиной смешки. В тот момент она ещё не поняла, в чём дело, но увидев, что все смотрят на неё, Настя забеспокоилась сильнее. Она встала в сторонке, смешки не прекращались. Спустя несколько минут к Насте подошла Галина Ивановна, её классный руководитель, и поманила Настю рукой. Они обогнули сцену и уединились в беседке.

– У тебя есть во что переодеться? – спросила учительница сухим тоном.

– Переодеться? Но зачем?

Галина Ивановна кивком указала на Настин подол. Девушка одёрнула платье и обомлела. Огромный зелёный след красовался на юбке уродливым пятном.

– Что… что это такое?

– Кто-то плеснул тебе на подол зелёнкой! Вот что это такое! Не понимаю, как можно быть таким негодяем… – учительница не успела договорить, Настя разрыдалась. – Перестань. Ты же у нас сильная девочка, а того, кто это сделал, мы найдём.

– Думаете, мне станет от этого легче? – сквозь слёзы спросила Настя.

– Думаю, что станет! Я непременно свяжусь с родителями того, кто так с тобой обошёлся, он будет наказан.

– Он? Может быть, она?

– Он! Она! Это не важно! Думай лучше, во что тебе переодеться, потому что официальная часть уже заканчивается, скоро снова начнутся танцы. Кстати, мне пора идти, нужно присматривать за остальными, пока ещё что-нибудь не случилось.

Галина Ивановна ещё раз посмотрела на Настин подол и вышла из беседки. Загремела музыка, раздалось громкое «ура», смех и крики заглушали звон оркестровых труб. Настя уселась на скамейку, вытерла слёзы и тупо уставилась в потолок. Он подошёл так тихо, что Настя вздрогнула.

– Чего сидишь, глаза на мокром месте? Пойдём фотографироваться!

Увидев улыбку Лёшки Вишнякова, Настя едва снова не разревелась.

– Какое там? Ты это видел? – Настя тукнула пальцем на испачканный подол.

– Зелёнка? Да уж…

– Не делай вида, что ты только сейчас это увидел! Когда я на сцену выходила, все на меня пялились и хихикали. Или ты в тот момент на меня не смотрел?

Лёшка пожал плечами, присел рядом с Настей.

– Почему не смотрел? Смотрел! Только я не на подол смотрел.

– А куда?

– На твоё лицо! В глаза.

– Знаешь что? Не надо со мной так! Ты ещё стихи почитай и серенаду спой, только меня этим не проймёшь. Я не все, ты с другими эту песнь заводи, а со мной не стоит. Иди и развлекайся, что, кроме меня уже девчонок больше нет?

– Девчонки есть, но я с тобой хочу! – в голосе Лёшки промелькнули стальные нотки. – Что же насчёт зелёнки, так забудь про неё. Скоро стемнеет и про пятно все забудут.

– Не ври, не забудут! Тот, кто меня облил, точно не забудет! Это ведь ты во всём виноват! Это твои воздыхатели меня облили, из-за того, что я с тобой танцевать пошла!

– Если я виноват, значит, мне и исправлять! – Лёшка поднялся и потянул Настю за руку. –