Чиж и Стрекулист, а также все прочие воззрились на Ирену,словно только сейчас про нее вспомнили.

– Ну а что тут спорить, богиня? – раздалось чье-тонедоуменное блеяние.

– Сразу видно, крепостная девка, обокравшая своего господинаи бежавшая в его плаще, – рассудил Стрекулист (а может, и Чиж).

– Я не крепостная и не девка! – вскричала Ирена яростно. –Вы пользуетесь тем, что я одинока и беззащитна, однако, лишь только я доберусьдо родного дома, я нажалуюсь на вас брату, и он немедля вызовет вас на дуэль завашу бесцеремонность!

Стрекулист (или Чиж) ощутимо побледнел и сделал попыткуспрятаться за худенькую спину госпожи Макридиной.

– А где ваш дом, позвольте спросить? – осведомилась та.

– В Санкт-Петербурге! – гордо сказала Ирена.

– Не тушуйся прежде времени! – посоветовал своему приятелюЧиж (или Стрекулист). – Пускай она сначала туда доберется!

– Знаете, милая моя, – холодно проговорила ЛюдмилаГригорьевна, – вы говорите такие вещи, в которые трудно поверитьздравомыслящему человеку. Ну, предположим, я допускаю, что вы не крепостнаядевка, ибо слишком хорошо образованны. К тому же весь строй вашей речи выдает ввас человека приличного, может быть, даже и впрямь из общества. Но каким бы этообразом жительница столицы оказалась в нашем захолустье?!

Ирена понимала, что эта женщина – ее единственная надежда наспасение. Было в Макридиной многое, что привлекало ее; не меньше было и того,что отталкивало, однако сейчас она закрыла глаза на все то неприятное, чтообнаруживалось в Людмиле Григорьевне, и постаралась увидеть в ней толькоблагое. Тем паче что здесь совершенно не от кого было ждать помощи: спутникиМакридиной казались сущими свиньями, заколдованными этой провинциальнойЦирцеей.

– Простите, Людмила Григорьевна, – сказала она смущенно, – яне могу открыть вам всех своих обстоятельств. Скажу только, что поехала к своимзнакомым, рассчитывая на их гостеприимство, однако была по пути… была по путиограблена и спаслась от этих разбойников только чудом. Не более чем час с тойпоры прошел!

– Какие чудеса вы говорите, милочка моя! – веселовоскликнула Людмила Григорьевна. – Да у нас уже лет пять как не было ни единогограбежа на большой дороге. Где же вы эту шайку отыскали?

– Это была не шайка, – глухо проговорила Ирена. – Это былодин человек… а впрочем, я не совсем уверена, был ли он человеком. Огромногороста, заросший грязью так, что не различишь черт его лица, что уж говорить ободежде… Я поначалу думала, что на нем рваные сапоги, а оказалось, что это ногиего до такой степени грязью поросли!

– Так-так, – задумчиво кивнула Людмила Григорьевна. – Что-тов этом роде я уже слышала. Видели люди какое-то чудище вроде того, что выописываете. Но странно, что оно на вас напало. Раньше оно от людей, напротив,шарахалось, таилось. Видать, совсем оголодало или ума лишилось. А впрочем, чтоэто я о нем этак – в среднем роде? Есть у меня подозрения, что чудище ваше – некто иной, как мой крепостной Савелий Поздняков. Его рекрутом взяли, а он возьмида и сбеги на полпути к воинскому приставу. Еще весной это было. С тех пор уродных не объявлялся. Если это он, то как раз хватило у него времени и одичать,и озвереть, и на добрых людей начать кидаться. А кстати, далеко ли отсюда этоприключилось?

– Да примерно в версте, ну, в полутора, – неуверенноответила Ирена.

– В лесу, говорите вы?

– Да. На Чертовом мосту.

И прикусила язык. Нельзя, нельзя наводить на свой след! Охже болтушка! Но, может быть, Макридина не заметит обмолвки?

– Значит, говорите, он вас ограбил? – задумчиво проговорилаЛюдмила Григорьевна, пристально глядя на Ирену. – И что взял?

– Отнял коня, – неловко соврала та. – Отнял мою одежду,обувь, все вещи и деньги…

– Очень странно, – сказала Людмила, и глаза ее насмешливоблеснули. – Разбойник забрал все ваши вещи, платье, белье, башмаки, но оставилвам плащ. А этот сарафан и сорочка были даны вам в возмещение ущерба, вместе слаптями? Какой, однако, любезный грабитель вам попался! Вы сказали, что былиограблены примерно час тому назад, однако пешком от Чертова моста добратьсясюда за час никак невозможно. Просто никак! Поверьте, я эти места хорошо знаю.Значит, вы ехали верхом. Значит, разбойник оставил вам коня. Но это ужесовершенная сказка, совершеннейшая!

– Сказка, истинный крест! – поддакнул кто-то измелкопоместных, доселе скромно молчавших по стеночкам. – А попросту вранье!

– Кого ты слушаешь, Людмила Григорьевна, царица наша! –возопил в это время Чиж, а может, Стрекулист. – Ради кого сердечко жалостьюнадрываешь, ради кого ум трудишь? Да врет, врет она как сивый мерин, поверь тымне и прогони ее отсюда вон. Беглая девка она, просто-напросто девка беглая!

– Кажется, – медленно проговорила Макридина, – и я всебольше склоняюсь к этому мнению. Про себя могу сказать, что я избыточнодоверчива, порою до глупости. Ах, как жалость к людям меня подводит! Вот исейчас – уши развесила, твою брехню слушая. Что же с того, что с легкостьюболтаешь ты об эллинских богах? Мало ли, а вдруг ты с малолетства грамоте былаобучена, чтоб на театре господина твоего играть, ну и прочла книжку про них.Или, к примеру сказать, сам господин твой тебе о них рассказывал… Говори, ну,ты чья? Чертов мост близко от Лаврентьева. Ты оттуда, значит. Из старыхлаврентьевских или из новых, берсеневских?

Ирена затравленно смотрела в темные, непроницаемые глаза,близко к ней придвинувшиеся. Может, Макридина и вела себя иной раз глупо исмешно, однако дурой ее никак нельзя было назвать. Как мгновенно связала концыс концами! Поистине, у нее цепкий, стремительный ум. Ум, который несправедливоназывают мужским…

Нет, Ирену может спасти только полная откровенность с этойженщиной!

– Вы почти угадали, – пробормотала она мрачно. – Вернеесказать, вы не угадали ровным счетом ничего. Но слушайте, я все вам расскажу.Мне больше нечего делать, как целиком и полностью вам довериться.