– Скверно, – искренне сказал Сварог.

– Куда сквернее. Словно пожарная тревога… На «Призраке»,знаете ли, пленных вешали и топили, подрезав поджилки – дело прежде небывалое.И раскладывали табуном малолетних девочек посимпатичнее. В конце концов, всталимы под горротскую «кляксу», начали опять-таки плавать черт-те куда с теми же непонятнымипоручениями и грузами… Долго рассказывать, да и ни к чему. Если кратко,превращаемся в законченное отребье, вот-вот души погубим окончательно ибесповоротно. Опять вот в Винету приперлись, значит, жди очередных пакостей…

– Настолько плохо с капитаном?

– Я же вам говорю – обмороченный. Кораблем уже не онкомандует, а эта стерва.

– Ну, а вы что же? – спросил Сварог. – Видавшиевиды волки морские?

Палубный мастер взглянул на него, словно шилом кольнул:

– Позвольте поинтересоваться, ваше величество, вы долгобарахтались, когда она вас разложила? А ведь разложила, не отпирайтесь, чего ужтам… Вот вам и ответ. Был у нас штурман… он и сейчас остался на борту, только…Парень был лихой, видывал виды, он всерьез собирался, когда началоперехлестывать через край, чикнуть ее ножом по горлу, не мудрствуя, да сброситьпотихоньку за борт. Только она обернулась раньше. Отымела его, как вас давеча,и ходит он теперь, как кукла на коромысле у комедианта, в рот ей смотрит,первым бросается выполнять приказ… Не он единственный. Она многих через себяпропустила – и парни потеряли всякую волю, куклами стали. Ведьма… Меня она нетрахала – не бог весть какое сокровище, чего уж там, – но я на собственномопыте убедился, что она может. Вот этой самой рукой я ей наводил пистоль вспину, когда подвернулся удобный случай. Никого на палубе, ищи ее потом поморскому дну… Не смог, понимаете? Она даже не оборачивалась. Чем-то таким отнее шибануло, что рука опустилась сама собой, и поднять я ее больше не смог,словно пистоль весил целый ласт. Конец кораблю…

– Ну, а чем я вам могу помочь, как по-вашему? – спросилСварог угрюмо.

– Может, еще не поздно? Я о Джагеддине. Может, его ещеможно, как бы это говоря, вылечить? Я слышал, если пристукнуть ведьму,обмороченных еще можно вернуть в прежнее состояние…

– И вы, кончено, на меня хотите возложить эту почетнуюобязанность? – спросил Сварог. – Честно вам признаюсь, меня жизньдавно отучила от чистоплюйства… но если и у меня не выйдет? Скажу вам посекрету, я – человек абсолютно невосприимчивый к черной магии, она на меня недействует, так уж обстоит… Но ведь смогла же она и меня завалить в койку, лишиввсякой воли…

Бунак надолго задумался, вертя пустой стакан. Сварогтерпеливо ждал. Стояла ватная тишина, словно они оказались одни в целом мире.От нечего делать Сварог тем временем проверил окружающее – и должен былпризнать, что палубный мастер верно обрисовал положение дел. Вокруг не было ниследа черной магии – просто-напросто какая-то затхлость. Только так и можнобыло передать словами человеческой речи это ощущение.

– Есть, конечно, риск, – сказал наконец палубныймастер. – Но вот какие у меня соображения… Вы, как-никак, человекнепростой, знаменитый герой. Пусть даже, как это обычно водится, половинароссказней про вас выдумана начисто, но все равно, вы в этом мире стольконаворотили… Вдруг да вам она руку с пистолетом не отведет? И ваш ножик отглотки убрать не сможет? И потом, знатоки говорят, что ведьма не может держатьтолпу. У них здорово получается обрабатывать людей поодиночке, подчинять иобморачивать – а вот против решительного многолюдства у нее кишка тонка.Сколько было случаев, когда ведьм одолевали громадьем – вязали, сжигали кчертовой матери, просто убивали. Исстари повелось так, что ведьма бессильнапротив многих…

«Что-то в этом есть», – подумал Сварог. Смогли же еекак-то одолеть в Готаре, скрутили, на костер поставили, хотя она и тогда уже,никаких сомнений, была тем, что есть. И сожгли бы за милую душу, не появисьплохо разбиравшийся в реалиях этого мира благородный избавитель…

– Мы сделаем так, – сказал Бунак. – Среди ребят –тех, кому решительно не по нраву все это похабство – давно уже ходят шепоткинасчет мятежа и бунта. Но для удачного мятежа нужен толковый главарь, а вот сэтим как раз напряженка. Я не гожусь, честно вам признаюсь. Я уже не прежний.Она меня подрубила, зараза, я ее начал не на шутку бояться, и, прислушиваясь ксебе, чую, что может не хватить духу… Вы – другое дело. Ну как же, сам корольСварог, овеянный грозной славой… Короче, я поговорю кое с кем из надежных.Раздую уголечки. И, когда настанет подходящий момент, вывалим всем скопом свами во главе…

– Если она раньше не прознает, – сказал Сварогсерьезно. – И не примет свои меры.

– А у вас есть выбор, государь мой король? – поморщилсяБунак. – Вы с нами в одной лодочке, не забывайте. Заперты на «Призраке»,как в тюрьме. Джагеддин, конечно, твердит, что обязан вам жизнью и добро помниткрепко – но ведь весь фокус в том, что капитан наш уже не прежний. Кто егознает, что может случиться, что там она ершит на ваш счет… Я ведь вас незапугиваю, сами понимаете, всего лишь излагаю положение дел. Как ступили вы наборт, так и оказались повязаны одной веревочкой… Может, скажете, что я не прав?

– Да нет, – сказал Сварог задумчиво. – Высовершенно правы, любезный мой палубный мастер, не могу этого не признать…

– Значит, можно на вас рассчитывать?

– Конечно, – сказал Сварог. – И, чтобы не тянутькота за хвост, с ходу предлагаю план действий. Мы с вами сейчас возвращаемся накорабль, там вы втихомолку собираете полдюжины ребят, которым можете всецелодоверять даже в нынешних условиях… Столько-то наберется? Отлично. Мы все вместеидем в каюту к этой стерве и поступаем с ней… решительно. Вполне можетоказаться, что правы старики, когда уверяют, что ведьма не способна обморочитьтолпу…

– Вы серьезно?

– Совершенно, – сказал Сварог. – Мне не особеннохочется, но могу взять главное на себя – я давно уже тружусь королем, а эторемесло очень быстро выбивает из человека излишнюю чувствительность… Ну, аДжагеддина мы поставим перед фактом. Вы сами говорили, со смертью ведьмыобмороченный возвращается в ясное сознание… Что приуныли?

– Да не приуныли вовсе, – досадливо сказал палубныймастер. – Загвоздка в другом… Я до сих пор не знаю, как «Призрак» всякийраз попадает в Винету. И никто не знает, кроме Джагеддина, а у него ведь неспросишь… Хорошо, если это он умеет проводить сюда корабль, а если это еетруды? И если мы ее прикончим, чего доброго, застрянем здесь, вот я чего впервую голову опасаюсь. Вряд ли местные власти – а тут должны быть какие-томестные власти, что бы под этим словом ни понимать – нас после всего этогомилостиво отошлют в наш мир…

– Резонно, – сказал Сварог. – Я об этой сторонедела не подумал. Ну хорошо, пусть будет мятеж, когда мы вернемся в более приглядныеместа… Пойдемте? Мне здесь, честно вам скажу, не нравится.

– Это с непривычки, – угрюмо сообщил палубныймастер. – Жили б вы на «Призраке» последний годик, вам бы эти местапоказались как раз уютным уголком, безопасной пристанью. Верно вам говорю. На бортудавненько уж не жизнь, а расстройство – по ночам какие-то мохнатые, вродекошки, на вантах раскачиваются, свищут и хохочут так, что у ночной вахты волосыседеют, вдоль бортов порой промелькнет что-то непонятное, но определеннопоганое, звуки разные, огни вроде «болотных манков»… А у Джагеддина в каюте итого почище – отрезанная голова.