Полуночница дернула меня за рукав, и мы смешались с толпой, которая торопилась перейти дорогу к Спортивной набережной.

– …Да, я думаю, что меня чем-то опоили, – торопливо говорила девушка. – Они очень странные, одна рыжая, а у парня все лицо в каких-то блестках…

А вот и благодарность за чудесное спасение.

Полицейский участливо улыбнулся и увлек ее в сторону, мимо магазина домашней утвари и бара «Дружба». Мне не понравилась эта улыбка. Примерно такая была у маньяка Теда Банди.

Полуночница молча показала мне скрещенные пальцы. Понятно. Это не человек. Только как она поняла это?

Мы двинулись следом, стараясь держаться на расстоянии. Полицейский, продолжая улыбаться, показал рукой на арку, которая вела в безлюдный переулок возле бара «Мумий Тролль».

На бегу я отстегнул от пояса складной шест, щелчком разложил его и выставил заостренным концом вперед. Полуночница была верна себе и взвела курок пистолета.

Девчонка с посиневшим лицом вцепилась в руки полицейского, которые плотно сжимали ее горло. Она сучила ногами в воздухе, пытаясь упереться хоть одной в стену позади.

Полуночница не раздумывала: пуля вошла в лоб поддельного полицейского, забрызгивая лицо нашей незнакомки чернильной кровью. Но это был упорный малый: даже с дырой, через которую было видно мозги, он не забывал жутко улыбаться и душить свою жертву. Я ударил его по спине шестом, вспарывая одежду и кожу.

Раздался громкий взрыв, и заорали сигнализации машин, припаркованных в переулке. Меня сшибло наземь, а мелким гравием из-под ног и какими-то ошметками ударило по голове. В ушах надрывался комар.

Сквозь дымку и клубы кирпичной пыли проступила фигура нашей безымянной девушки, объятая мягким оранжевым сиянием. Она висела в воздухе, раскинув руки в стороны. Взгляд у нее при этом был пустой и рассеянный.

Пошатываясь и вытираясь рукавом, я встал. Полуночница, белая как мел, выступила из арки, куда она успела укрыться.

От лже-полицейского не осталось ничего, кроме потеков мазута на земле.

Я подхватил девчонку, и от прикосновения к ней у меня побежали мурашки. Она как будто излучала ток.

– Что это было?

– Я не знаю, – в глазах Полуночницы лопнули капилляры. – Я не знаю…

Девушка у меня в руках слабо зашевелилась. Где-то вдалеке раздались сирены.

– Предлагаю валить, – сказал я.

– А задача не такая скучная, как я думала, – Полуночница быстро опустилась на корточки и специальной лопаточкой набрала в пробирку немного странной черной грязи. – А вот теперь можем валить. Как насчет паркура?

Она с легкостью запрыгнула на мусорный бак.

– Давно не практиковался, – мрачно сострил я.

– Подсади девушку, – велела рыжая, отбрасывая волосы назад и впервые на моей памяти подкалывая их заколкой. – Мы немного побродим по крышам. А ты ищи татуировщика. Это важно. Как найдешь – позвони.

Я осторожно похлопал девушку по щекам и, когда она приоткрыла глаза, подсадил ее на мусорный бак.

– Берегите себя.

– Ты тоже, – улыбка чуть тронула губы Полуночницы.

Она перекинула руку девчонки себе на плечо, оттолкнулась и, как горная козочка, сначала прыгнула на подоконник второго этажа, а затем на скат крыши.

– Хорошо, что в центре здания низкие, – пробормотал я, набросил на голову капюшон и поспешил через арку в направлении, противоположном шуму сирен.

Это было мое первое серьезное задание, и я не собирался упускать свой шанс. Даже если для этого потребовалось бы покопаться в своем прошлом, раз поиск через Инстаграм ничего не дал.

Я пришел в сквер городов-побратимов и сел на лавочку в теньке. Нужный номер когда-то я выучил назубок, чтобы в любом состоянии суметь продиктовать его. У Полуночницы дома был целый склад кнопочных телефонов с дешевыми сим-картами, и она вручила мне один, чтобы я был на связи.

Паук взял трубку со второго раза. Несмотря на то, что уже было около трех часов дня, отвечал он сонно:

– Але.

– Привет, узнаешь?

– Это мне привет из две тысячи пятнадцатого? – хрюкнул Паук. Какая-то девушка застонала на заднем фоне. Да, некоторые люди не меняются. – Погоди, киса, мне тут старый кореш звонит. Кофейку сделаешь?

Я терпеливо подождал, пока он отошлет свою очередную женщину, и сказал:

– Дело есть.

– Король Константин снова в деле? – хохотнул Паук. Я сморщился: эту кличку мне хотелось похоронить вместе с прошлым. – Надо вечеринку закатить, как в старые добрые. Ты, я, Павлик Комаров, Вадик Барских.

– Да-да, конечно, – нарочито бодрым голосом ответил я. – Так вот, человечка мне надо найти одного. Кто татуировку набивал. Сам знаешь, салонов да мастеров у нас много, за день не обойдешь. А мне надо очень.

– Ну, раз надо, то конечно, – важно отозвался Паук. – Кидай фотку. Что не сделаешь для кореша.

Да, в речи Паука было нечто вневременное. Или как раз из две тысячи пятнадцатого.

– Буду ждать.

– Ты это… – вдруг сказал Паук.

– Чего?

– Я номер твой новый сохраню. Я всегда знал и всем говорил, что не ты это девку свою прирезал.

Хорошо, что он не мог видеть выражение моего лица.

Мы попрощались, и я вытянул руки вдоль спинки скамейки. На детской площадке резвились дети. Если мыслить шире, то я поклялся защищать их всех. Совсем всех – плохих, хороших, экономистов и пьяниц. И тех даже, кто еще вчера был готов закидать меня камнями.

Полуночница не отвечала на мои сообщения и звонки, и я всерьез беспокоился. Я был уверен, что если кто и способен позаботиться о нашей подопечной, так это она. Но все равно я уже привязался к рыжей настолько, чтобы не находить себе места, если не знал, точно ли все с ней в порядке.

Первым на связь вышел Паук. Непонятно, как он это всегда делал, но спустя двадцать минут (которые показались мне вечностью) адрес салона и имя мастера, точнее мастерицы, были у меня в кармане.

Окна салона «Синий змей» выходили на центральную площадь Владивостока и железнодорожный тоннель, проложенный под ней, и узкая винтовая лестница затряслась под моими ногами, когда далеко внизу прогрохотала электричка.

За стойкой ресепшена сидел черноволосый парень с перебинтованной ладонью. Когда над моей головой зазвенел фэн-шуй колокольчик, он, не прекращая копаться в телефоне, сухо сказал мне:

– Добрый день. Чистые бахилы есть в корзинке, подождите на диванчике.

– Я не на сеанс, – от моего внимания не укрылось, что витрина с сережками для пирсинга серьезно пострадала. По прозрачному стеклу расползалась паутина крупных трещин, нелепо прихваченных поперек скотчем.

– Милостыню не подаем, о Боге не беседуем.

– Я ищу Галю. Это ведь она била эту татуировку на днях? – я сунул ему под нос телефон. – Карп на шее.

Он наконец оторвался от