Я с трудом отвожу глаза.

– В общем, это довольно печально. – Ичжи смотрит на планшет, опустив веки. – Думаю, он искренне пытался чего-то добиться в жизни, до того как… ты знаешь. И его по неизвестной причине осудили как взрослого. Хотя ему было всего шестнадцать.

Мое сердце сжимается. В этих сведениях я не нуждалась.

– А мы теперь оправдываем убийц, потому что они красиво пишут?

Ичжи тревожно вскидывает голову.

– И с каких пор тебя беспокоит убийство виновных людей?

– То, что произошло с его семьей… я говорю не об этих убийствах.

– Ох. М-м-м…

– Я просто думаю… Ладно. Ты делаешь ему такие огромные поблажки по одной-единственной причине. Твое первоначальное мнение о нем было хуже некуда. Когда ты обнаружил, что он не полное чудовище, у тебя не было другого выбора, как отнестись к нему лучше. Намного лучше, чем он заслуживает. – Я вздрагиваю, отгоняя воспоминание, как Ян Гуан заморочил мне голову. – Но вот представь, что ты один из его одноклассников или соседей, знаешь о его школьных успехах, а потом обнаруживаешь, что он убил своих родственников и стал Железным Демоном. Разве твоя реакция не будет противоположной? Разве ты не постараешься отойти от него как можно дальше? Но это те же самые сведения, только в другом порядке.

– Я имею в виду… – Ичжи морщится, потом вздыхает. – Все-таки мне следует хотя бы с ним поговорить. Подумай, если мне удастся с ним подружиться, я получу отличное оправдание, чтобы держаться поближе к вам обоим. И тогда я смогу в любой момент вмешаться и помочь, не вызывая подозрений.

Вот это да! Ичжи решил притвориться, что подружился с Ли Шиминем, чтобы оставаться рядом со мной?

Мне хочется отвергнуть эту идею сразу – я должна ее отвергнуть, потому что наверняка результат будет плачевный, – но после случившегося сегодня я не в силах оттолкнуть его еще раз.

– Ладно. Хорошо. – Я плотнее стягиваю на себе его халат, молясь, чтобы вся эта история не закончилась катастрофой.

Вернувшийся из одиночной камеры Ли Шиминь выглядит хуже, чем после драки. Очки у него не отобрали, но его глаза за толстыми стеклами помутнели и воспалились. Под ними залегли черные тени, такие же солидные, как синяки вокруг глаза Ичжи и на моей щеке и шее.

Да уж, у всех нас ночка выдалась та еще.

– Мне нужно выпить, – первое, что хрипло произносит Ли Шиминь, после того как солдаты снимают с него намордник. На подбородке снова отросла неумолимая щетина. Он сжимает кулаки, пытаясь сдержать дрожь. Его цепь заметно укоротили.

Лишь через некоторое время он решается бросить взгляд на меня и замечает синяки.

– Я убью его! – Крик рикошетом отлетает от бетонных стен, после того как Сыма И объясняет ему, что произошло.

– Нет. – Придержав его, Сыма И успокаивающе машет солдатам. – Пусть дисциплинарная комиссия проведет расследование. А тебе ни в коем случае нельзя лезть на рожон. Терпение Мудрецов и так уже на пределе. Это студент-стратег Гао. – Он показывает большим пальцем на Ичжи. – Так случилось, что он проходил мимо твоего бункера и схлопотал фонарь под глазом, спасая твою девушку. А потом просидел у входа всю ночь, чтобы убедиться, что Цзэтянь в безопасности. Хоть я и поставил у двери солдат. Он хороший парень. Поблагодари его. И не строй планы, как подбить ему второй глаз.

Ли Шиминь переводит воспаленные, с красными прожилками глаза на Ичжи.

– Э-э-э… спасибо.

Тот лишь таращится на него, взволнованно дыша. Не думаю, что он был внутренне готов к тому, как внушительно выглядит Ли Шиминь вблизи. Ичжи отвечает после короткой паузы:

– Да… да не за что. Я твой поклонник, знаешь ли. Много о тебе читал.

– Ну-у-у, – начинает Ли Шиминь, но явно не знает, что сказать.

Ичжи сглатывает. У него краснеют уши. Забавно.

Иногда мне приходило в голову, что Ичжи привлекают не только девушки. Во время наших встреч в лесу мы не осмеливались затрагивать такие темы из опасения, что тогда напряжение между нами станет явным. Но я обращала внимание, как по-особенному он говорит о некоторых мужчинах-знаменитостях. В нашей деревне народ любит посплетничать на такие темы, но, честно говоря, меня саму зачаровывают фотографии женщин. Почему-то считается, что мужчины и женщины должны сходиться только друг с другом, но это суждение утомляет меня не меньше, чем система пилотирования в парах.

Впрочем, уже через мгновение, бросив на Ли Шиминя еще один завороженный взгляд, Ичжи встряхивается и принимается молоть языком. Заявляет, что читал про Ли Шиминя лишь по одной причине – мол, до него дошли слухи, что в наших силах вернуть провинцию Чжоу. Потом предлагает вывести моего партнера из алкогольной зависимости с помощью лучшего лечения, какое только можно купить за деньги. По дороге сюда Ичжи уже обсудил этот вопрос с Сыма И, и тот нехотя согласился, что наши шансы в бою значительно повысятся, если Ли Шиминь будет пилотировать трезвым.

Впрочем, Ли Шиминь эту идею не поддерживает. С его лица внезапно слетают все эмоции. Он разворачивается, собираясь уйти.

– Нет, послушай. – Ичжи преграждает ему путь. Я едва успеваю сдержаться и не крикнуть ему, чтобы вел себя поосторожнее. – Не знаю, как до такого дошло, но я в тебя верю. Говорят, на самом деле дух-давление является мерилом силы воли. Это значит, что у тебя есть десять тысяч причин хотя бы попытаться одолеть эту дурную привычку.

Ли Шиминя, похоже, раздирают противоречивые, болезненные чувства. В какой-то момент кажется, что он согласится, но потом он снова пытается ускользнуть.

– Оставь меня в покое!

– Нет. – Ичжи хватает поводок Ли Шиминя и тянет его вниз, так, чтобы смотреть глаза в глаза. Цепь дребезжит. Я и Сыма И одновременно ахаем.

– Отпусти. Живо! – Глаза Ли Шиминя вспыхивают, словно кто-то снова переключил его в режим «гнев». Солдаты перехватывают винтовки. Он сжимает и разжимает кулаки, но пока их не поднимает.

Ичжи упорствует, и хотя рука его дрожит, но глаза смотрят с тем ледяным, упертым бесстрастием, которое не перестает меня изумлять в такие моменты – когда на него находит. Воздух потрескивает от напряжения. Я забываю дышать.

– Если не протрезвеешь, твоя сила и сила пилота У Цзэтянь будет расходоваться впустую, – отчеканивает Ичжи. Сейчас он выглядит совсем другим человеком. Он уже не краснеет от смущения. – Это нечестно по отношению к ней.

Искривленные в мрачной усмешке губы Ли Шиминя подергиваются.

– И что это значит для тебя?

В самообладании Ичжи образуется крохотная трещинка. Я достаточно хорошо его знаю, чтобы это заметить. Надеюсь, остальные ничего не поняли.

Он медленно отпускает цепь, разгибая по одному пальцу за раз.

– А что это значит для тебя? Ты наверняка очень давно ждал такую девушку, как пилот У, разве нет? Не существует пилотов, которые не мечтали бы втайне о своей Единственной и Настоящей. Ты наверняка думал, что никогда ее не найдешь. И все-таки она нашлась. – Ичжи переводит на меня глаза, подернутые влажным сиянием. – Девушка, которая стала тебе ровней, каким бы маловероятным это ни казалось.