Впрочем, так оно и было. Хозяин хоть и не потерялся, ноостался на пляже, а спаниель понуро потрусил домой.

— Умеете?

— Конечно, — сказала она и улыбнулась, — сто раз цепляла. Яже говорю, что все время забываю фары выключать.

— Ну и напрасно. — Ему не хотелось с ней любезничать. —Давайте побыстрее, мне нужно ехать.

Она поняла все правильно и больше с ним не заговаривала.

Старушка-машина завелась со второго раза, и Кирилл отцепил«крокодилы».

— Спасибо, — сказала девица, передавая ему вторую парублестящих железок, — большое вам спасибо. Вы меня очень выручили. Мне нехотелось здесь… задерживаться.

Ну конечно. А вдруг твой Аполлон с Аполлоншей возжелали бынемедленно уединиться в «уютном гнездышке», а тут посреди дороги ты со своимаккумулятором! Что бы ты тогда стала самой себе врать, чтобы в следующий разопять тащиться за ним и делать вид, что все нормально и ничего такого непроисходит?

— Вы из Москвы, да? — спросила она, посмотрев на номера егомашины.

— Да.

Кирилл захлопнул багажник и сел за руль.

— До свидания.

— Подождите, — вдруг быстро сказала девица, и он посмотрел судивлением и недовольством, — не уезжайте. Я понимаю, что это, конечно,неприлично, но все-таки… Вы ведь не поедете в свою Москву прямо сейчас, правда?

— Не поеду. — Теперь он смотрел на нее во все глаза.

— Конечно, не поедете. Уже полдевятого. Выпейте со мнойкофе. У меня, правда, очень плохой день. Просто ужасный. А впереди еще целыйвечер, и мне совсем некуда пойти. И не с кем. Вы только не подумайте ничеготакого…

— Все такое я уже подумал.

Она заправила за ухо волосы, которые и так были стиснутызаколкой туго-туго.

— Сегодня похоронили мою бабушку, — сказала она тихо. — Я ееочень люблю. Она необыкновенная. И умерла так… неожиданно. Только ради бога,пожалуйста, не думайте, что я душевнобольная или проститутка. Если вам совсемне хочется, я от вас отстану.

— Поедем на моей машине, — сказал Кирилл Костромин,отказываясь верить тому, что это говорит он. — Вашей я не доверяю. Вы знаете,где здесь можно поесть?

— В переулке за Кунсткамерой есть хороший ресторан. Тудаехать всего ничего. И спасибо вам большое.

— Ничего не спасибо, — сказал он с досадой, — просто я оченьголоден.

— Я поеду на своей машине, — торопливо сказала она, боясь,что он передумает, — а вы за мной. Это очень близко. За мостом сразу направо иеще раз направо.

Кирилл кивнул и сдал назад, освобождая ей место для выезда.

Куда его несет? Свободное время всегда как будто проделываетдыры в его мозгах, и все здравые мысли улетучиваются через эти дыры. Она ведьему даже не нравится, не говоря уж о том, что он совсем ничего о ней не знает,кроме того, что у нее имеется древняя машина, Аполлон и она все время оставляетвключенными фары.

Ну и что, спросил тот самый Кирилл Костромин, который былкогда-то хиппи. Ничего же не происходит. Ну, поужинаешь ты с ней. Самые большиепотери, которые могут быть, — это то, что тебе придется заплатить за ее ужин.Ничего, переживешь, не обеднеешь. А так сидел бы весь вечер один, как сыч илидревний дед, таращился на веселых людей и курил одну сигарету за другой. Хорошохоть в «Рэдиссоне» проститутки не липнут.

Под светофором он немного растерялся. Нужно былоперестроиться в крайний правый ряд, а он, незнакомый с питерским движением,обнаружил это только в самый последний момент.

Старушка-«Хонда» ласточкой перелетела перекресток, а Кириллзастрял. «Хонда» скрылась из виду, и он вдруг расстроился от того, что потерялее.

Придется тебе все-таки сидеть одному в углу, ох, придется,сказал ему тот самый Кирилл. — что был когда-то хиппи. Впрочем, кажется, именнооб этом ты мечтал пять минут назад и ничего не хотел так сильно, как чтобы тебяоставили в покое.

Он осторожно двинул машину, стараясь выскочить с перекресткапервым, и, как только зажглась зеленая стрелка, вылетел вперед. Старенькая«Хонда» поджидала его за поворотом набережной. Из-за светофора ему не было еевидно.

Личико у сидящей за рулем девицы было мрачным и отрешенным,как у колдуньи из американской сказки, и Костромин в первую секунду удивился —неужто так переживает из-за того, что он отстал от нее?

Ах, да, вспомнил он тут же. Бабушка умерла. И Аполлон загулялна пляже.

— Я уж решила, что вы передумали, — сказала девушка, когдаон притормозил рядом. — Следующий поворот направо, и можно парковаться.

Ресторан был вполне фешенебельным — с плиточным полом,тонированными стеклами и кондиционером. Все как надо. Туристы в белых брюках ипросторных рубахах сидели за столиками на мостовой, но девица решительнопрошествовала внутрь. Кстати, он даже не знал, как ее зовут.

— Да, — сказал он в худенькую льняную спину, — меня зовутКирилл Костромин. Можно Андреевич, а можно просто Кирилл. Только на «вы».

Попрошу не фамильярничать, вот что это означало. Мне с тобойне по пути.

— А я Настя. Анастасия Сотникова. — Она оглянулась, блеснувему в лицо очками и заученной неискренней улыбкой. — У меня даже визитка есть.Сейчас, одну минуточку.

Он хотел сказать, что ему вовсе не нужна ее визитка, но онауже ожесточенно рылась в недрах своего портфеля, а из прохладной глубины зала кним шел роскошный метрдотель, затмевавший своим сиянием всех известных КириллуКостромину метрдотелей.

— Добрый вечер, — интимным тоном сказал он, подойдя. —Столик на двоих или будут еще гости?

— На двоих, — ответил Кирилл и не глядя взял протянутую емувизитку.

— Тогда проходите сюда, пожалуйста.

Неуловимым движением он отодвинул стул для АнастасииСотниковой, зажег свечу в пузатом бокале, выложил неведомо откуда две роскошнопереплетенные карты, и все это почти одновременно.

— Аперитив? — спросил он потом, слегка — впрочем, весьмаумеренно — наклоняясь над Кириллом.

— Минеральную воду, — сказал Кирилл брюзгливо, — холоднуюгазированную. А вы, госпожа Сотникова?

— То же самое, — ответила она с улыбкой, явно пытаясьсмягчить его грубость, хотя у этого метрдотеля на лбу было написано, что ему наплеватьна всю человеческую грубость вообще и на Кириллову в частности. — Только слимоном, пожалуйста. А есть я буду салат «Цезарь» и розовую форель. Попробуйте,Кирилл Андреевич. Здесь очень вкусно готовят рыбу.